Дорога в СССР. Как «западная» революция стала русской

Ленин считал федерацию вынужденным временным состоянием, о чем говорил в работах 1914 года, а в 1920 году писал в Тезисах ко II конгрессу Коминтерна: «Федерация является переходной формой к полному единству трудящихся… Необходимо стремиться к более и более тесному федеративному союзу» [81].

Реальная политическая альтернатива большевикам, ставшая и движущей силой Белого движения, – либерально-буржуазная – была принципиально антиимперской (декларации белого офицерства не в счет). С.Н. Булгаков писал, что моделью государственности для России не мог быть «деспотический автаркизм татарско-турецкого типа, возведенный в этот ранг Византией и раболепствующей официальной церковью; ею должна была стать федеративная демократическая республика» [82]. Здесь – полное отрицание «самодержавного централизма».

На 3-м съезде Советов (январь 1918 г.) Ленин сказал: «Мы действовали без дипломатов, без старых способов, применяемых империалистами, но величайший результат налицо – победа революции и соединение с нами победивших в одну могучую революционную федерацию. Мы властвуем, не разделяя, по жестокому закону Древнего Рима, а соединяя всех трудящихся неразрывными цепями живых интересов, классового сознания. И наш союз, наше новое государство прочнее, чем насильническая власть, объединенная ложью и железом в нужные для империалистов искусственные государственные образования… Совершенно добровольно, без лжи и железа, будет расти эта федерация, и она несокрушима» [84].

Либералы Керенского, пытаясь собирать разваленную ими же Российскую империю по шаблонам западных федераций, принципиально не могли построить никакой государственности. Федерация не либерально-демократическая, а советская, была не просто возможна, она стала свершившимся фактом – именно потому, что накладывалась на единую систему национальной и социальной политики развития и соединения народов – при сохранении их этнического лица. По мере укрепления СССР и всех союзных институтов (партии и идеологии, культуры и науки, школы, армии и правоохранительных органов, хозяйства и образа жизни) набирал силу и процесс объединения народов в большой советский народ.

«Сборка» в условиях войны. Второе, еще более важное условие, которое определило выбор модели СССР как федерации, – на территории бывшей Российской империи шли гражданские войны разной интенсивности, а также интервенция иностранных вооруженных сил (14 государств). Э. Карр пишет: «Повсюду на территории нерусских окраин проблема самоопределения безнадежно переплеталась с проблемами гражданской войны… Выбор делался не между зависимостью и независимостью, а между зависимостью от Москвы и зависимостью от буржуазных правительств капиталистического мира… В то время Ленин был так же не готов, как и любой другой большевик – или антибольшевик, – рассматривать национальное самоопределение как абстрактный принцип или оценивать его вне контекста гражданской войны» [39, с. 220].

Большевики в октябре 1917 года унаследовали национальные движения, которые уже вызрели в царской России и активизировались после Февраля. Если бы Российская империя и сумела преодолеть системный кризис 1905–1917 годов и продолжила свое развитие как страна периферийного капитализма, то ускоренное формирование национальной буржуазии неминуемо привело бы к отделению от России и созданию национальных государств. Эти движения получили бы поддержку Запада и либерально-буржуазной элиты в крупных городах Центра самой России. Монархическая государственность с этим справиться бы не смогла, и Российская империя была бы демонтирована.

Для советской власти не существовало дилеммы: сохранить национально-государственное устройство Российской империи – или преобразовать ее в федерацию республик. Собирание бывшей империи могло быть проведено или в войне с национальными элитами регионов, или через их нейтрализацию и компромисс.

Предложение учредить Союз из национальных республик, а не Империю (в виде одной республики), нейтрализовало возникший при «обретении независимости» национализм. Армии националистов потеряли поддержку населения, и со стороны Советского государства гражданская война в ее национальном измерении была пресечена на самой ранней стадии, что сэкономило России и другим народам очень много крови. Работа по «собиранию» страны велась уже во время войны (историки называют это военно-политическим союзом советских республик). Скорее всего, иного пути собрать Россию и закончить гражданскую войну в тот момент не было. Но спорить об этом сейчас бесполезно[24].