Дорога в тысячу ли

Служанка поспешила в глубину церкви, и вскоре из кабинета пришел пастор Шин. Ему было лет пятьдесят. Толстые очки скрывали его глубокие карие глаза, не тронутые сединой короткие волосы были расчесаны, белая рубашка и серые брюки тщательно отглажены. Все в нем казалось продуманным и сдержанным.

— Добро пожаловать, — пастор Шин улыбнулся красивому молодому человеку в костюме западного кроя. — Что я могу сделать для вас?

— Меня зовут Пэк Исэк. Мои преподаватели в семинарии, полагаю, написали вам обо мне.

— Пастор Пэк! Вы наконец здесь! Я думал, вы приедете еще несколько месяцев назад. Я так рад вас видеть. Пойдемте ко мне, там немного теплее. — Он велел служанке принести им чай. — Как долго вы были в Пусане? Направляетесь в нашу сестринскую церковь в Осаке?

Его вопросы сыпались так быстро, что едва ли можно было на них ответить. Пастор Шин посещал семинарию в Пхеньяне в период ее основания и искренне радовался при виде недавнего выпускника. Его прежние сокурсники и друзья стали учителями Исэка.

— У вас есть место для проживания? Вы могли бы остановиться здесь. Где ваши вещи? — Шин был очень рад; прошло много времени с тех пор, как его посещал другой пастор. Многие западные миссионеры покинули страну из-за преследований колониального правительства, и все меньше молодых людей присоединялись к служению церкви, так что в последнее время Шин чувствовал себя одиноким. — Я надеюсь, вы хотя бы ненадолго останетесь у нас.

Исэк улыбнулся.

— Прошу прощения за то, что не обратился к вам раньше. Я собирался приехать, но был очень болен и выздоравливал в пансионе в Йондо. Вдова Ким Хуни и ее дочь заботились обо мне. Пансион находится рядом с пляжем. Вы знаете их?

Пастор Шин покачал головой.

— Нет, я не знаю многих людей на острове Йондо. Я приеду туда к вам. Вы хорошо выглядите. Немного худой, но сейчас все недоедают. Вы не голодны? У нас есть еда, могу поделиться.

— Я уже ел, господин. Спасибо.

Когда принесли чай, мужчины помолились, вознося благодарность за безопасное прибытие Исэка.

— Вы готовитесь вскоре отправиться в Осаку?

— Да.

— Хорошо, хорошо.

Старший пастор подробно рассказал о проблемах, с которыми сталкивалась теперь церковь. Люди боялись посещать службу и здесь, и в Японии, потому что правительство не одобряло христианство. Канадские миссионеры уехали. Исэк знал об этих печальных событиях, но внимательно слушал рассказ.

— С вами все в порядке? — спросил Шин, заметив напряженность во взгляде Исэка.

— Господин, можем ли мы поговорить о Книге Осии?

— О, конечно. — Пастор Шин выглядел озадаченным.

— Бог указывает пророку Осии жениться на блуднице и воспитывать детей, которым он не отец. Я полагаю, Господь сделал это, чтобы пророк почувствовал себя готовым служить людям, которые считаются недостойными. Не так ли? — спросил Исэк.

— Ну да, и это тоже. Но главное — пророк Осия подчиняется воле Господа, — звучно произнес пастор Шин, которому доводилось рассуждать об этой истории в одной из проповедей. — Господь предан нам, даже когда мы грешим. Он продолжает любить нас. В некотором роде, природа Его любви к нам напоминает длительный брак или любовь отца и матери к ребенку, совершающему ошибки. Осия призван быть подобным Богу, полюбить человека, которого трудно любить. Сложно любить грешника, ведь грех всегда является нарушением воли Господа. — Шин внимательно взглянул в лицо Исэка, чтобы понять, понимает ли тот его логику.

Исэк серьезно кивнул.

— Как вы думаете, для нас важно чувствовать то, что чувствует Бог?

— Да, конечно. Если вы кого-то любите, вы не можете не разделять его страдания. Если мы любим нашего Господа, а не просто восхищаемся Им или боимся, или хотим чего-то от Него, мы должны принять Его чувства. Мы должны понять муку Господа, страдающего за наши грехи. Такое утешение — знать, что мы не одиноки в своих страданиях и своей слабости.

— Сэр, хозяйка пансиона и ее дочь спасли мне жизнь, я пришел к их порогу с туберкулезом, и они заботились обо мне в течение трех месяцев.

Пастор Шин кивнул:

— Это замечательно. Благородное поведение.

— Господин, ее дочь беременна, но отец ребенка бросил ее. Она не замужем, и у ребенка не будет имени.

Шин встревожился.

— Я думаю, что должен попросить ее выйти за меня замуж, и если она ответит согласием, возьму ее в Японию в качестве жены. Если она ответит согласием, я попрошу вас обвенчать нас, прежде чем мы уедем.

Пастор Шин прикрыл рот правой рукой. Христиане уважали такой выбор. Жертвовать собой ради других правильно, но совершать подобные поступки следовало осмотрительно.

— Вы писали об этом родителям?

— Нет. Но я думаю, они поймут. Я отказывался вступать в брак раньше, и они не ожидали, что я это сделаю. Возможно, они будут довольны.

— Почему вы раньше отказывались жениться?

— Я был инвалидом с момента рождения. В последние годы мне стало лучше, но я снова заболел в этом путешествии. Никто в моей семье не ожидал, что я доживу до двадцати пяти лет. А мне сейчас двадцать шесть, — Исэк улыбнулся. — Если бы я женился и имел детей, то, внезапно скончавшись, оставил бы молодую вдову и сирот.

— Да, понимаю.