Дорога, ведущая вдаль

— Тогда нет, но он звонил изо дня в день и просил о встрече. Они поговорили. Вова, разговор был неизбежен. Ты понимаешь, я понимаю. Она понимала. Он говорил, что осознал, что был не прав, что любит её. Как моя девочка сдавала госэкзамены, в каком состоянии она была, мне вспоминать больно. Но сдала. А потом он пришёл к нам снова просить прощения при всех и у всех. Ритка фыркнула и ушла, а мы с Верой выслушали. Потому как видеть Машкины слёзы сил больше не было.  Он клялся и обещал. Она приняла решение. Она дала ему испытательный срок. Неопределённый по времени, пока сама не поймёт, как поступить правильно. Но он должен непременно носить обручальное кольцо, не вступать ни с кем ни в какие отношения и добиться любви дочери. Вот так. Она обещала к нему вернуться, как только увидит, что его чувства к малышке, да и к ней — искренны. А потом Мария пожелала работать в одном отделении с ним. Я сделал, мне не трудно. И вот тут началось. Она молодая и интересная, далеко не глупа. К ней потянулись. Её стали учить. Брать на операции ассистировать. Мужской коллектив, ты же понимаешь. А у него проснулась ревность. Не знаю, Вова, какое из этих чувств сильнее. Она флиртует с другими у него на глазах. Нет, дальше флирта дело не идёт, но его-то она тоже до своего тела не допускает. Он уже готов ночевать у нас под дверьми. Потому что как только малышка засыпает, Маша выставляет Павла за дверь. Он давеча умолял меня повлиять на дочь.

— А что ты?

— Не знаю, Вова. Пусть Маша сама решает. Что бы я сделал или ни сделал, виноватым буду я. Ты же понимаешь. Вот я и жду её решения, и Вера моя ждёт. Её жизнь — её грабли. Что мы можем? Только раны обрабатывать. Сам знаешь, что бы ты ни думал и ни предполагал, дети сами выбирают свой путь. Желательно им друзьями оставаться на этом пути. Хорошо, они у тебя ещё маленькие, Вова. Ещё можно наслаждаться их теплом, доверчивостью и просто любить, без камня на сердце. Потом эта любовь с болью сочетается. Чем старше дети, тем больше боли… Да кому я говорю, мы в одной лодке.

Часть 43

Лена шла в аудиторию, где через полчаса начнётся защита докторской диссертации Володи. Открытое заседание.

Прилетела она вчера, по приглашению Марины. Нет, о защите бывшего мужа ничего не знала, рассказала ей об этом Марина. С завистью такой рассказала.

 Прошло пять лет. Пять долгих лет с тех пор, как сын Даня женился. У него дочь. Ей почти год, то есть через неделю будет год. Вот на день рождения внучки и прилетела. Надо восстанавливать отношения. Надеялась получить прощение и от сына, и от снохи. Они вместе пять лет. Володя говорит, что живут хорошо. С ним же живут, в одной квартире. Ему Лена звонит иногда. Спросить о сыне.

Даня с ней не разговаривает. Вот с тех самых пор, когда она вышла из себя и кричала, не выбирая слов, выговариваясь, а он просто отключил скайп и перестал отвечать на звонки.

Если бы кто знал, как было больно. Только тогда вначале боль затмевалась злостью и обидой. Но со временем они ушли, оставив тоску и жгучее чувство потери…

 Не было дня, чтобы она не думала о сыне.

Сколько слёз пролила.

Она не знала, о чём Ричард говорил с Володей. Но муж тогда объяснил ей, что она перегнула палку и сломала всё, что только могла сломать. А ещё он сказал, что Володя согласился созваниваться с ней раз в месяц, держать её в курсе жизни сына.

Как она ждала этих звонков, и как бережно хранила в памяти каждое слово, сказанное о её Дане. Как плакала, когда узнала о рождении внучки, уже больше от радости, но… Приехать созрела только теперь. Поняла, что пора.

 Володю увидела сразу. Он был среди родных. Высокий, подтянутый, как будто годы не коснулись его, только седой. Рядом с ним женщина в строгом чёрном платье. «А Оксана расцвела», — пронеслось в голове. Даню узнала не сразу: от худенького высокого мальчика не осталось и следа, он раздался, возмужал и выглядел много крупней отца.

 Лена не могла отвести от него глаз. «Какой взрослый, Боже, какой взрослый».

Правая рука сына обнимала за талию женщину, по виду его ровесницу…

 Бывшую жену первым заметил Володя. Что-то шепнул сыну, показав на Лену одними глазами. Данька обернулся. Она остановилась в растерянности, вся её решимость исчезла, а непрошеные слёзы покатились по щекам.

Даня тоже застыл как вкопанный.

— Лена, здравствуй, — раздался голос Володи, — иди к нам. С приездом! Неужто на мою защиту прилетела?

Она подошла с улыбкой и слезами одновременно:

— Вообще-то внучку с первым днём рождения поздравить, но узнала, пропустить не смогла. Можно присутствовать, Вова?

— Конечно! Да что вы стоите как неродные?! Даня, мать обними!

Конечно, обнял! Конечно, так и застыли, прижав друг друга к сердцу. Лена целовала сына, встав на цыпочки, а он улыбался.

Оксана расплакалась. Да и Танюша тоже.

— Семья, дайте доклад прочитать, а всё остальное позже. Ты надолго, Лена?

— На месяц, Вова.

— Вот, ещё не раз поругаться успеете. Шучу. Женщины, ступайте в дамскую комнату, и чтоб у меня красавицами были. Даня, Олежа, вы со мной, пошли слайды ещё раз глянем.