Дорога Ветров

Ниски подошла к стене, тонкими пальцами подцепила одну из досок и потянула ее на себя. К изумлению Мириамели доска легко поддалась. На ее месте оказалась дыра, через которую был виден темный проход.

– Куда он ведет? – спросила принцесса.

Ган Итаи пролезла через щель, и теперь девушке были видны только ноги и подол платья.

– Это потайной ход. По нему можно очень быстро попасть в трюм и на палубу. Нора ниски, вот как его называют.

Мириамель заглянула в щель. У противоположной стены крошечной каморки стояла лестница. У самого потолка, по обе стороны от лестницы тянулся узкий и низкий коридор.

Нагнувшись, принцесса пролезла в щель и вслед за Ган Итаи начала подниматься по лестнице. Вскоре свет из каюты ниски перестал освещать им путь, и все погрузилось в кромешную тьму. Только по шороху платья Мириамель догадывалась, что Ган Итаи все еще рядом. Проход был таким низким, что приходилось ползти на четвереньках, и принцесса подобрала длинную юбку. Огромные корабельные доски усиливали эхо, казалось, что их проглотило огромное морское чудовище и теперь они ползут по его желудку.

Пройдя примерно двадцать локтей. Ган Итаи остановилась. Ее платье коснулось лица Мириамели.

– Осторожно, дитя.

Среди мрака блеснула тонкая подоска света – это Ган Итаи сняла очередную панель. Заглянув внутрь, ниски потянула за собой Мириамель. После глубокой тьмы, в которой они только что находились, трюм казался светлым и солнечным местом.

– Тише, – шепнула Ган Итаи.

Трюм был завален мешками и бочками, связанными вместе, чтобы они не перекатывались с места на место при качке. У одной стены лежал монах. Казалось, его тоже связали, чтобы не повредить во время шторма. Две длинные цепи сковывали его ноги и запястья.

– Ученый! – прошипела Ган Итаи.

Голова Кадраха оторвалась от лежанки. Его движения были такими же медленными и неуверенными, как движения побитой собаки. Голос его был хриплым и усталым:

– Это ты?

Сердце Мириамели учащенно забилось. Милостивый Эйдон, взгляни на него! Скован по рукам и ногам, словно дикий зверь!

– Я пришла поговорить с тобой, – сказала Ган Итаи. – Тебе скоро принесут обед?

– Вряд ли. Они не торопятся накормить меня. Скажи лучше, ты передала мою записку… леди?

– Да, и она пришла сюда, чтобы повидаться с тобой.

Монах замер и медленно поднес руки к лицу.

– Что? Ты привела ее сюда? Нет, нет, я не хочу ее видеть.

Ган Итаи подтолкнула Мириамель вперед.

– Он очень несчастен. Говори с ним.

– Кадрах? – дрожащим голосом спросила принцесса. – Что они с тобой сделали?

Монах соскользнул по стене, превратившись в комок призрачных теней. Глухо звякнули цели.

– Уходите, леди. Я не могу смотреть на вас и не хочу, чтобы вы на меня смотрели.

– Говори. – Ган Итаи снова подтолкнула принцессу.

– Мне жаль, что они так поступили с тобой, – сказала Мириамель, и слезы снова подступили к ее горлу. Девушка едва сдерживала рыдания. – Что бы ни произошло между нами, я никогда не могла бы пожелать тебе таких мучений.

– Ах, леди, этот мир так жесток и беспощаден! – В голосе монаха тоже звучали слезы. – Вы должны принять мой совет и бежать. Пожалуйста!

Мириамель устало покачала головой, но потом поняла, что он не видит ее в тени крышки люка.

– Как, Кадрах? Аспитис не спускает с меня глаз. Ган Итаи сказала, что сможет передать мое письмо кому-нибудь, кто переправит его… но кому? Я не знаю, где дядя Джошуа. Родственники моей матери в Наббане предали меня. Что же делать?

Темная фигура Кадраха медленно приподнялась.

– В «Чаше Пелиппы», леди, может оказаться человек, который поможет вам. Я, кажется, упоминал об этом в письме, – голос монаха звучал не очень уверенно.

– Кому я могу послать письмо? – спросила Мириамель.

– Посылайте его на постоялый двор «Чаша Пелиппы». На нем нарисуйте перо, обведенное кругом. Это будет знаком для того, кто, пожалуй, смог бы вам помочь, если, конечно, он будет там. – Кадрах с трудом поднял руку с тяжелой цепью. – Уходите, принцесса, прошу вас. После всего, что случилось, я хочу только, чтобы меня оставили одного. Мне еще больнее оттого, что вы видите мой позор.

У Мириамели не было больше сил, удерживать слезы. Лишь через несколько мгновений она снова смогла заговорить.

– Тебе что-нибудь нужно?

– Кувшин вина. Нет, лучше мех с вином – его легче будет спрятать. Это для того, чтобы тьма во мне как-то соответствовала тьме вокруг меня. – Смех монаха тяжело было слышать. – А вам – счастливо скрыться.

Мириамель отвернулась. Она не могла больше смотреть на его истерзанное тело.

– Мне так жаль, – проговорила она и скользнула в темный коридор. После встречи с Кадрахом на сердце у нее стало еще тяжелее.

Ган Итаи сказала что-то Кадраху и присоединилась к ней, задвинув за собой панель. Они снова ползли в глубокой темноте.

Оказавшись в комнате у Ган Итаи, Мириамель разрыдалась. Ниски, чувствуя себя неловко, тихо стояла в стороне, но принцесса никак не могла успокоиться, и Ган Итаи ласково обняла ее за плечи длинной паучьей рукой.

– Перестань, дитя. Ты снова будешь счастлива.

Мириамель подняла голову, развязала юбку и краешком вытерла глаза.