Дорога ветров

— Что это? — спросила она, нахмурившись. Большие, слабо светящиеся мешки свисали с потолка в неприятной близости от головы. Каждый из них был длиной с гамак фермера, на конце болтались паутинные усики, тонкая бахрома, лениво колышущаяся в теплом воздухе, поднимающемся от факелов.

— Не знаю, но мне это не нравится, — ответил Изгримнур с гримасой отвращения.

— Я думаю, что там яйца. Знаешь, вроде кладок пауков, которые бывают на нижней стороне листьев.

— Не то чтобы я часто смотрел на нижнюю сторону листьев, — пробормотал герцог. — Да и сейчас я не хочу смотреть на это хоть на секунду дольше, чем нужно.

— А разве мы не должны что-нибудь сделать с ними? Раздавить их или еще что-то? Сжечь?

— Мы здесь совсем не для того, чтобы поубивать всех этих жуков, — сказал Изгримнур. — Мы здесь, чтобы отыскать бедного болотного парня и быстренько убраться. Один Бог знает, что может случиться, если мы начнем тут путаться с этими тварями.

Чавкая по грязи, они быстро прошли на другую сторону помещения, где туннель принял прежние размеры. Мириамель, движимая каким-то болезненным интересом, повернулась, чтобы бросить последний взгляд на кладку. В слабеющем свете факела ей показалось, что в одном из мешков она видит смутное движение, как будто что-то царапает белую пленку, ища путь наружу. Уж лучше бы она никогда не видела этого.

Через несколько шагов проход повернул, и они оказались лицом к лицу с полудюжиной гантов. Несколько тварей лезли вверх по стене туннеля и при виде людей повисли на месте, щелкая в очевидном изумлении. Остальные скорчились на полу, их заляпанные грязью панцири тускло блестели в свете факелов. У Мириамели упало сердце.

Изгримнур, размахивая Квалниром, вышел вперед. Проглотив ком в горле, Мириамель последовала за ним, высоко поднимая факел. Через несколько секунд вопросительного чириканья ганты повернулись и убежали прочь.

— Они боятся нас. — Мириамель немного приободрилась.

— Может быть, — проговорил Изгримнур. — А может быть, они ушли звать подмогу. Давайте-ка пойдем дальше. — Он ускорил шаг, низко сгибаясь, чтобы не стукнуться о потолок.

— Но ведь туда ушли они, — заметила Мириамель.

— Я уже сказал, что нам нужно попасть в самое сердце этого гнусного места.

Спускаясь вниз, они прошли множество боковых туннелей, но герцог, видимо, был уверен, что знает, куда идти. Жужжание и щелканье усиливались, запах гнили тоже, так что у Мириамели разболелась голова. Они миновали еще две пещеры с яйцами — если это действительно были яйца, — быстро пройдя через обе.

Они достигли центрального помещения так внезапно, что чуть не упали и не скатились по грязному склону в огромное скопище гантов.

Факелы Мириамели и ее спутников были единственным источником света в гигантском темном помещении, но их было достаточно, чтобы разглядеть ползающую толпу — слабое мелькание панцирей, когда ганты переползали друг через друга, темное мерцание бессчетных глаз. От одного конца пещеры до другого можно было добросить камень, стены были сделаны из заглаженной грязи, по полу ползали многоногие твари, сотни и сотни гантов.

От копошащейся массы поднималось жужжание, такое сильное, что Мириамель чувствовала, как вибрируют ее зубы и кости.

— Мать Узириса! — судорожно выругался Изгримнур.

У принцессы начался озноб и головокружение.

— Ч-что… — Она замолчала и попробовала снова: — Что… нам делать?

Изгримнур, прищурившись, наклонился вперед. Копошащиеся ганты, по-видимому, не замечали их, хотя ближайший ползал всего в дюжине локтей: они, казалось, были вовлечены в какую-то ужасную всепоглощающую деятельность. Мириамель пыталась восстановить дыхание. Может быть, они откладывают здесь яйца — и, захваченные зовом природы, не заметят вторжения?

— Что это там, в центре? — прошептал Изгримнур. Герцогу с трудом удалось совладать с голосом. — Эта штука, вокруг которой они все собрались?

Мириамель попыталась разглядеть, хотя в этот момент на свете не было ничего, на что бы ей хотелось смотреть меньше. Все это было похоже на худшее видение ада — корчащаяся груда грязных тварей без надежды и радости, бесцельно брыкающих ногами, царапающих трущиеся друг о друга панцири, и непрекращающееся жужжание и щелканье, мерзкое скрежетание собравшихся вместе гантов. Мириамель моргнула и попыталась заставить себя сосредоточиться. В центре, где движение казалось особенно интенсивным, стоял ряд бледно светящихся ламп. Ближайшая к ним была увенчана каким-то черным круглым предметом, который слабо шевелился. Меньше секунды потребовалось принцессе, чтобы понять, что этот предмет был головой — человеческой головой.

— Это Тиамак! — в ужасе выдохнула Мириамель. Ее замутило. — Он застрял в чем-то ужасном — оно как пудинг! О Элисия, Матерь Божья, мы должны помочь ему!

— Шшш… — Изгримнур, который, судя по выражению его лица, чувствовал себя не намного лучше, чем Мириамель, жестом призвал ее к молчанию. — Думать, — прошептал он. — Надо подумать.