Дорога ветров

— Встаньте, прошу вас. — Она говорила гортанным журчащим голосом и, по-видимому, не так хорошо владела языком смертных, как Джирики. — Это ваша страна, граф Эолейр, и зидайя здесь в гостях. Мы пришли заплатить долг чести вашему принцу Синнаху.

— Это большая честь для нас, королева Ликимейя.

Она взмахнула тонкой рукой с длинными пальцами:

— Не надо говорить «королева». Этот титул — всего лишь ближайшее по смыслу слово смертных. Но мы не обращаемся так друг к другу, за исключением определенных случаев. — Когда люди поднялись, она обратилась к Эолейру, чуть приподняв тонкую бровь: — Вы знаете, граф Эолейр, есть старая легенда, по которой в роду Над Муллаха есть кровь зидайя.

На мгновение граф смутился, подумав, что она имеет в виду какую-то несправедливость, допущенную кем-то из его рода по отношению к ситхи. Когда же он понял, что она сказала на самом деле, его собственная кровь заледенела, а по коже побежали мурашки.

— Старая легенда? — Эолейр почувствовал, что голова его куда-то плывет. — Простите, моя леди, я не уверен, что правильно понял вас. Вы хотите сказать, что в жилах моих предков текла кровь ситхи?

Ликимейя улыбнулась, неожиданно свирепо сверкнув зубами.

— Как я сказала, это только старая легенда.

— А ситхи знают, правда ли это? — Может быть, королева затевает с ним какую-то игру?

Она шевельнула пальцами. Облако птиц взмыло на ветви дуба, на мгновение скрыв из глаз королеву взмахами множества крыльев.

— Давным-давно, когда люди и зидайя были ближе… — она сделала странный жест, — это могло быть. Мы знаем, что такое может случиться.

Эолейр определенно почувствовал, что земля колеблется у него под ногами, и удивился, как быстро в таких обстоятельствах его покинул долгий политический и дипломатический опыт.

— Значит, это случалось? Справедливый народ… смешивался со смертными?

Ликимейя, казалось, потеряла всякий интерес к этому вопросу.

— Да. По большей части это происходило давным-давно. — Она сделала знак Джирики, и он вышел вперед с куском мерцающей шелковистой ткани, которую расстелил перед графом и его спутниками, после чего жестом предложил им сесть. — Хорошо снова оказаться на Меин Ассолаи.

— Так мы называем эту гору, — объяснил Джирики. — Ши’ики и Сендиту отдали ее Эрну. Это было, как сказали бы смертные, священное место нашего народа. То, что оно было даровано смертному за верность, — знак дружбы между народом Эрна и Детьми Восхода.

— У нас есть очень похожая легенда, — медленно проговорил Эолейр. — Я всегда хотел узнать, правда ли это.

— Большинство легенд содержат в себе зерно истины, — улыбнулся Джирики.

Ликимейя перевела свои яркие кошачьи глаза с Эолейра на двух его спутников, которые, казалось, чуть вздрогнули под тяжестью ее взгляда.

— Итак, вы риммеры, — сказала она, не сводя с них пристального взгляда. — У нас мало оснований любить этот народ.

Изорн склонил голову:

— Да, леди, мало. — Он сделал глубокий вдох, пытаясь справиться со своим голосом. — Но пожалуйста, не забудьте, что век смертных короток. То, что произошло, произошло много лет назад — у нас сменилось два десятка поколений. И мы не очень похожи на Фингила.

На лице Ликимейи мелькнула улыбка.

— Все может быть. Но как тогда обстоит дело с этим вашим соплеменником, которого мы обратили в бегство? Я видела его работу здесь, на Меин Ассолаи, и это мало отличается от того, что ваш Фингил Краснорукий проделывал с землями зидайя пять веков назад.

Изорн медленно покачал головой, но ничего не сказал. Уле рядом с ним совсем побелел и выглядел так, словно в любой момент готов был удрать.

— Изорн и Уле стояли против Скали, — поспешно вступился Эолейр. — И мы вели сюда людей, чтобы сразиться с ним, когда вы и ваш народ проехали мимо. Обратив убийц в бегство, вы оказали этим двоим не меньшее одолжение, чем мне и моему народу. Теперь появилась надежда, что в один прекрасный день отец Изорна сможет вернуть себе свое законное герцогство.

— Так, — кивнула Ликимейя. — Теперь мы подошли и к этому. Джирики, эти люди ели?

Ее сын вопросительно посмотрел на Эолейра.

— Нет, моя леди, — ответил граф.

— Тогда поешьте с нами, и мы поговорим.

Джирики встал и исчез за колеблющейся стеной. Наступило долгое, неловкое для Эолейра молчание, которое Ликимейя, по всей видимости, не расположена была нарушать. Они сидели и слушали, как ветер путается в верхних ветвях дуба, пока не вернулся Джирики с деревянным подносом, на котором возвышалась гора фруктов, хлеба и сыра.

Граф был потрясен. Разве у этих созданий нет слуг, которым можно было бы поручить такое простое дело? Он наблюдал, как Джирики, с его властной осанкой, подобной которой Эолейру никогда не приходилось встречаться, наливал что-то из синего хрустального кувшина в чаши, вырезанные из того же дерева, что и поднос. Потом с простым, но изысканным поклоном он передал чаши Эолейру и его товарищам. Это были королева и принц древнейшего народа Светлого Арда, и они сами прислуживали себе и своим гостям. Пропасть между Эолейром и бессмертными теперь казалась шире, чем когда-либо.