Дорога ветров

Джеремия был прав. У палатки отца Стренгьярда полыхал костер, и Саймон скоро начал согреваться, особенно после того, как сменил насквозь промокшую рубашку на теплый шерстяной балахон.

Отец Стренгьярд принес воды и полил Саймону на голову и плечи. По сравнению с душем, который он сам себе устраивал незадолго перед тем, вода казалась почти горячей. Она медленно стекала по груди, и Саймон подумал почему-то, что она похожа на кровь.

— Вода… Да смоет эта вода грех и сомнения.

Стренгьярд замолчал, потер виски и провел рукой по воспаленным глазам. Саймон знал, что священник запнулся от волнения, а не по забывчивости; весь вчерашний день он читал и перечитывал текст обряда.

— Когда… Когда человек чист, исповедавшись и покаявшись во грехах своих и переступив страх свой, достоин он предстать предо Мной, чтобы мог заглянуть в зеркало души своей и увидеть чистоту бытия, отраженную в нем, и праведность клятв его… да, праведность его клятв. — Священник снова умолк, устало опустив глаза. — Ох…

Саймон поворошил поленья и подвинулся к костру. Странная слабость одолела его, голова кружилась, но в этом не было ничего плохого. Он волновался, но был уверен, что бессонная ночь прогнала страх.

Стренгьярд, нервно поглаживая редкие волосы, стал повторять текст сначала, боясь, что в нужный момент память опять подведет. Закончив, он помог Джеремии растереть Саймона досуха и вернул юноше его белую рубашку и крепкий кожаный ремень. Когда на тропинке перед костром возникла маленькая фигурка, Саймон уже натягивал сапоги.

— В готовности ли он? — спросил Бинабик. Тролль говорил четко и размеренно, преисполненный важности.

Саймон кинулся к нему, ощутив внезапный прилив любви к маленькому человеку. Это был настоящий друг, никогда не покидавший его.

— Да, Бинабик, я готов.

Они пошли вперед. Джеремия и Стренгьярд двинулись следом. Небо над ними стало темно-серым в мелкой каше облаков.

На тропинке, ведущей к шатру Джошуа, им встретились несколько человек. В основном это были люди Хотвига и новички, недавно пришедшие из Гадринсетта. Дети хлопали в ладоши и размахивали руками; взрослые пытались удержать их, сознавая, какое важное и торжественное событие предстоит Саймону, но он улыбался и махал им в ответ. Свежий утренний воздух бодрил. Безудержный восторг охватил Саймона, ему хотелось скакать, прыгать, громко смеяться и петь. Он собирался поделиться с остальными своими ощущениями, но, повернувшись к Джеремии, увидел, что лицо друга сковано торжественным спокойствием.

Дойдя до площадки перед шатром Джошуа, Джеремия и Стренгьярд отошли в сторону и встали у края, где уже собрались все остальные.

Слудиг смотрел на Саймона с сияющей улыбкой, словно отец, которому есть за что гордиться своим сыном. Темноволосый Деорнот, изящно и аккуратно одетый, стоял перед ним вместе с Сангфуголом, Изорном, сыном герцога Изгримнура, и старым шутом Таузером. Поближе к шатру расположились герцогиня Гутрун и маленькая Лилит. Там же стояла Джулой. Лицо ее было серьезным и даже отрешенным, но, поймав взгляд Саймона, она ласково кивнула, как бы подтверждая, что все в порядке и самое трудное уже позади.

В полукруге стояли Хотвиг и его люди, возвышавшиеся над остальными, как рощица молодых деревьев. Серый утренний свет серебрил их волосы, рассыпался бликами на доспехах и шлемах. Саймон старался не думать о тех, кто должен был бы быть здесь, но не мог, — например, о Хейстене и Моргенсе.

На пороге стоял сам Джошуа, Найдл висел у него на боку. Серебряный обруч принца сверкал в слабых солнечных лучах. Рядом с Джошуа была Воршева, ветерок трепал ее длинные волосы.

— Кто явился к моему шатру? — громко и медленно спросил Джошуа. Улыбка скользнула по губам принца как бы в насмешку над его суровым тоном.

Бинабик старательно выговаривал слова:

— Тот, кто имеет достоинство, чтобы именоваться рыцарем, принц, служащий тебе и Богу. Это Сеоман, сын Эльференда и Сюзанны.

— Кто ответит за него и подтвердит, что все это правда?

— Я, Бинбиниквегабеник из Йиканука, я буду подтверждать истинность сказанного.

Бинабик поклонился так изысканно, что в толпе раздались смешки.

— Прошел ли он обряд ночного бдения и исповедался ли после?

— Да… — ответил Стренгьярд, — да, он сделал это.

Джошуа снова улыбнулся:

— Пусть Сеоман выйдет вперед.

Маленькая, сильная рука Бинабика вытолкнула Саймона вперед. Он сделал несколько шагов и опустился на одно колено в мягкую траву. Холодок пробежал по его спине. Джошуа помолчал несколько секунд, а потом тихо заговорил:

— Ты прошел испытание, Сеоман. Ты не устрашился великой опасности, рисковал для меня жизнью и вернулся с честью. Теперь перед лицом Господа и славных рыцарей я прошу тебя встать и жалую тебе титул и звание, как и другим славным мужам, хорошо послужившим мне. Одновременно на плечи твои ложится тяжесть, равная той, которая уже лежит на их плечах. Клянешься ли ты с честью принять все это?

Саймон глубоко вздохнул, на всякий случай повторяя про себя слова, которым его научил Деорнот.