Дорога ветров

Около часа мы ворочали глыбы, прокладывая дорогу для машин. Спустя некоторое время встретилось второе такое же русло, потом третье. Наконец по узеньким тропам мы поднялись выше и поехали без всякой дороги по холмам слабо размытого плоскогорья между Монгольским Алтаем и южной цепью Гобийского Алтая. Плоскогорье поросло обычным желтым ковыльком. Над нами висела огромная темно-лиловая туча. Спустившееся солнце светило сбоку, в щель между горами и тучей. Вся равнина стала светло-золотой в кольце красных гор. Мы словно вырвались из плена холода, дождя и пасмурного неба. Светлая страна впереди обещала удачу. И точно: мы нашли большую караванную тропу, шедшую прямо на восток, по которой ехали до ночлега в урочище Кельтаг-Ноор (тюркско-монгольское – „Озеро в горах“)

Недалеко от нашей стоянки возвышались стены красных конгломератов, а из-под них выступали массивные граниты. Между конгломератами и гранитами мы увидели мощный слой ярко-красных пород около пятидесяти метров в толщину. Это были обогащенные железом продукты атмосферного выветривания гранитов, так называемые латериты. Такие породы могли образоваться только в жарком и влажном климате. Наша находка означала, что в начале эпохи нижнего мела, а может быть, и раньше, в конце юрского периода, эти граниты залегали на поверхности и подвергались выветриванию в тропическом климате. Следовательно, здесь сто миллионов лет тому назад была суша и были тропики.

Рождественский еще с вечера ликовал, полагая, что теперь по найденной тропе мы доберемся чуть ли не прямо до Нэмэгэтинской котловины. Однако, как это всегда бывает, дело оказалось не столь уж простым. Тропа исчезла, упершись в высохшую речку Сухайту-гол („Жилая речка“), на дне которой кое-где оставались еще лужи воды. Проезжавший мимо молодой арат не знал вообще никакой дороги, а в речке – он предупредил нас – вязнут даже верблюды. Поразительное незнание местности, проявленное аратом, заставило усомниться в истине его слов. Мы посовещались, побродили с шоферами по дну русла и решили все же подниматься вверх по речке.

Русло прорезало огромную толщу нижнемеловых глин и сланцев и местами было совершенно сырым от выбивавшихся родников. Однако все двенадцать километров подъема мы преодолели без задержки и выбрались на перевал, где две скалы из черного базальта стояли воротами неведомой страны, а между ними проходила большая старинная тропа. Основной признак давно брошенной и заросшей тропы – несколько полос дерисовых кочек, ленты которых выделяются своим соломенным цветом на серой степи. На склонах тропа – это промоина, обрамленная дерисом. В урочищах-впадинах, заросших дерисовыми кочками, тропа совершенно теряется и ее нужно искать на буграх и склонах, где ее видно издалека. Все эти признаки были у вновь найденной тропы, но и она не была Легин-гольской, хотя мы проехали по ней прямо на восток, к самому подножию высочайшей горы Гобийского Алтая – Ихэ-Богдо.

Машины шли быстро, солнце ярко светило, и настроение удрученное вынужденным отступлением, понемногу начало подниматься.

– Смотрите, как умно проведена тропа, – наклонился ко мне Пронин. – Ведь она идет по совсем ровной плоскости между двумя грядками скал! Они нарочно взяли подальше от больших гор: там все сильно размыто сухими руслами. И в то же время не спустились в котловину, где кочки, пески и всякая дрянь…

Я полностью согласился с наблюдением водителя. Как геолог я мог бы добавить, что тропа идет по твердому древнему гобийскому плоскогорью, на котором выветривание уничтожило все крупные неровности. Плоскогорье сохранилось между двумя молодыми поднятиями – северной и южной ветвями Гобийского Алтая. Здесь, на этом плато, не было ни больших размывов, ни новых наносов – в общем, тут было хорошо машинам, но плохо диким животным, количество которых резко уменьшилось по сравнению с Монгольским Алтаем. Это объяснялось, по-видимому, малым количеством воды – на высоком плато не было родников: они выходили ближе к склонам горных цепей.

Юрты аратов встретились нам только у родников Баян-Хобур („Богатый маловодный колодец“), где мы и заночевали. Араты рассказали нам, что по пути, немного в стороне от дороги, живет старик, который знает все кругом и чуть ли не всю Гоби. Один из аратов любезно взялся проводить нас к этому старику. Едва мы выбрались из русла Баян-Хобур, как у тропы перед нами предстала древняя могила. Необтесанная длинная глыба серого слюдистого мрамора была поставлена вертикально и у подножия окаймлена квадратом из четырех поставленных ребром плит. Почти стершиеся китайские иероглифы, написанные черной тушью, покрывали вертикальными столбиками все четыре стороны обелиска.