Дорога ветров. Том 2

С рассветом в лагере возобновилось оживление. Часть рабочих продолжала разборку перевезенного и в спешке выгруженного кое-как имущества. Другие грузили машины коллекциями и пустыми бочками. «Волк», «Дракон» и «Тарбаган» шли в Далан-Дзадагад, а «Тарбаган» после выгрузки в аймаке должен был идти с Рождественским в Орокнурский район. Мы рассчитывали, что дождливое лето 1949 года принесет нам новые сборы костей мелких млекопитающих, вымытых из третичных отложений на Татал-голе. Кроме того. Рождественский собирался раскопать место к югу от лагеря Анда-худук, где Новожилов в 1948 году нашел остатки мастодонта. Оттуда Рождественский возвращался прямо в Улан-Батор, а «Тарбаган» немедленно шел нам навстречу в Далан-Дзадагад с полным грузом бензина, которого осталось в обрез. Поиски и раскопки Рождественского не увенчались успехом, и я до сих пор раскаиваюсь, что послал его туда, а не на Улан-Ош. В последнюю далекую разведку к горам Улан-Дэль-ула («Красная грива»), в ста километрах к югу от Баин-Далай сомона, отправился Новожилов на полуторке. Там находились большие размывы красноцветных пород.

Рабочие сосредоточенно долбили раскопку — холодная осенняя Гоби уже поднадоела им всем, и ребята стремились в Улан-Батор. Прозоровский занимался съемкой растений и мелкой гобийской живности — мышей, змей и ежей. Я принялся за геологические исследования третичной толщи «Красной гряды».

Эглон с Александровым открыли замечательный костеносный горизонт на небольшом плато к северу от лагеря, названного нами «Северным Полем». На всей поверхности плато выходил слой грубых гравийников и мелких конгломератов, а в нем попадалось множество конкреций — стяжений того же гравийника, образовавшихся вокруг костей древних млекопитающих, остатков черепах и скелетов рыб. Открытие пришлось как нельзя более кстати. Мы теперь подготовились для серьезной схватки с «Красной грядой». Раскопки на месте находок вдоль русла очень быстро истощались. Небольшие пробные площадки, заложенные в разных местах, оказались пустыми. Сделать большую двухсотметровую раскопку не хватило бы времени. А тут — целое большое поле, богатое этими, с таким трудом дававшимися находками!

На следующий день мы с Эглоном проследили распространение горизонта «Северного Поля» на южный берег сухого русла, прямо к моей будке. В одной из промоин открылась громадная плита, сплошь покрытая скелетами крупных рыб из рода ильных рыб, или амий, и по сие время живущих в реках юга Северной Америки. Извлечение и упаковка находок на «Северном Поле» продолжались до четырнадцатого сентября. Я в это время обследовал окружающие останцы и ущелья. К северо-западу от лагеря древнее русло, заполненное конгломератом, было врезано в серые меловые песчаники. Прямо под красными третичными породами залегал неполный скелет крупного хищного динозавра. Это означало, что после мелового периода наступил размыв, вероятно, происходивший в палеоценовую эпоху. Возобновившееся в эоценовую эпоху отложение осадков сформировало породы «Красной гряды», которые легли на размытую поверхность меловых песчаников. Часть мела была смыта вместе с палеоценом. Размыв дошел до средних горизонтов верхнемеловой эпохи. Позднее Новожилов прошел с маршрутом дальше меня и открыл береговую линию эоценового бассейна.

Четырнадцатое сентября оказалось днем, богатым событиями. С утра отправили «Козла» с Эглоном и Прозоровским. Они должны были заснять Баин-Дзак, не посещенный Прозоровским. Оттуда Эглон ехал прямо в Улан-Батор, а по дороге высаживал кинооператора в Мандал-Гоби для съемки каких-то недостававших для кинофильма кадров. Я должен был забрать Прозоровского на пути в Улан-Батор около двадцатого сентября. Население лагеря собралось проводить Яна Мартыновича, которого любили все без исключения. Маленькая машина была уморительно нагружена. На заднем сиденье устроился Прозоровский, защемленный и утопленный по шею в груде постелей и киноснаряжения. Я с наслаждением сфотографировал кинооператора и напомнил его жалобы в начале экспедиции. «Кинооператора возят, как собаку», — полушутя-полусерьезно ворчал тогда Прозоровский, карабкаясь в кузов грузовой машины. Но там он восседал в уютном мягком гнезде со всеми аппаратами под рукой и просторным обзором. Теперь наш Николай Львович вкушал сомнительную сладость дальнего путешествия на легковой машине.