Дорога висельников

– А что, история с мостом вас не волнует?

– Я рад, что с этим покончено. Затея принадлежала Роуэну. Ему и следовало бы спрашивать о судьбе моста. Задача Дороги – добиться, чтоб за ваши труды последовало соответственное вознаграждение. Но сейчас, после землетрясения, возникли определенные трудности… Нет, я о другом. Как по-вашему, кто сейчас из власть имущих способен доставить Открытым Землям наибольшие неприятности? Я не императора имею в виду, – уточнил Воллер.

Сигвард размышлял недолго.

– Адмирал Убальдин.

– Вы полагаете?

– Канцлер тоже протягивал сюда руки, но у адмирала больше возможностей надавить на здешних промышленников. В Карнионе, и не только. Работают-то здесь по большей части каторжники. А частная работорговля разрешена только в Карнионе.

– А рабские рынки контролирует…

– …все тот же Убальдин. Он же у нас главный борец с пиратами, а пленных сбывает на каторжные работы.

– И выгодное, скажу вам, это дело. Убальдин – один из богатейших людей в Нессе, хотя своих рудников, в отличие от некоторых, не имеет.

– И что помешает ему под видом каторжников наводнить Открытые Земли своими людьми? И если уж снова дойдет до военных действий… Убальдин, конечно, привык воевать на море, но всяко смыслит в этом больше, чем Сакердотис.

Услышанное произвело заметное впечатление на Воллера и вынудило к следующему признанию:

– В некоторых столичных кругах также высказываются против адмирала. По другим, правда, причинам. Есть предположения, что значительная часть средств, выделяемых казной на войну на море, оседает в подвалах адмиральского дворца в Нессе. Да и ход кампании вызывает некоторые сомнения…

Он не признался, кто высказывает эти сомнения и предположения. Но Сигвард вспомнил, что при последней встрече в Тримейне Бранзард отзывался о Теренсе Убальдине не лучшим образом. Однако и Сакердотису чрезмерное возвышение адмирала должно быть словно кость в глотке. Вот где советник Рондинг и канцлер Сакердотис могут оказаться союзниками, хотя бы и временными.

Может, он ошибся насчет будущности Брана и тот со временем все же станет канцлером?

– Итак, – сказал Сигвард, – что дальше?

Воллер махнул рукой:

– Я еще должен подумать. А вы не забивайте себе голову, отдыхайте. Завтра договорим.

Сигвард не стал спорить. Если есть возможность отдохнуть, надо ею воспользоваться. Но отдых как-то не выстраивался, покой не приходил. О Сайль он думать не желал, и чем больше не желал, тем больше думал, а это приводило в раздражение. И такое противоречие заставило его забыть, что Воллер упомянул Джиллиарда Роуэна в прошедшем времени.

Между тем Воллер если и умолчал о чем-то в разговоре с Сигвардом (и даже о многом умолчал), но не солгал ему. Он еще не принял решения. Хотя теперь, пожалуй, был близок к этому. Сведения, полученные и здесь, и в столице, позволяли представить обозримое будущее. Роуэн, при всем своем безумии, был прав, торопясь с постройкой литейного завода и перекупая шахты у конкурентов. При том что смута здесь завершилась довольно быстро, а в Карнионе после землетрясения положение простонародья ухудшилось, поток переселенцев увеличится, города станут расти вдвое быстрее, а тех, кто будет строить и работать на заводах, надо еще и кормить – стало быть, вырубка лесов под пахотные земли также пойдет быстрее, оживятся торговые связи с другими провинциями… Открытые Земли и сейчас живут не бедно, а возможно, станут одной из богатейших провинций в империи (то, что в богатой провинции будут отнюдь не богатые жители, Воллера не волновало). Разумеется, при таком раскладе новые беспорядки неминуемы, но теперь бороться с ними будут императорские солдаты, а не посланники Дороги Висельников. И опять же, разумеется, промышленники станут прикармливать их, ибо если кто-то по глупости мог отказаться от услуг Дороги, вряд ли он будет настолько глуп, чтобы ссориться с тримейнскими властями. Вопрос: что при изменившихся обстоятельствах делать Дороге и как не упустить свою долю выгоды? Надо, надо приспосабливаться, но как? Корни проблемы – в Тримейне, и не исключено, что там и придется с ней разбираться.

С этой мыслью он и заснул, а с утра пораньше, как следует подкрепившись (подали ему яичницу, уснащенную зеленью, но Воллер не был слишком капризен), отправился побеседовать с заключенными – под выжидательным взглядом отца Джеремии, которому эта пара успела до смерти надоесть. С настоятелем Фелимид тоже переговорил, причем отец Джеремия был высказанным пожеланием крайне недоволен и твердил, что лгать ему не позволяют ни сан, ни возраст. На что Воллер возразил, что ложь во спасение человеческой жизни есть грех простительный и что этим настоятель, вероятно, избавит монастырь от многих неприятностей. Сей довод оказался решающим. Неприятностей монастырю хватило на годы вперед. И отец Джеремия, вздохнув, согласился.