Дорога висельников

– Может, и врал, – Пандольф впал в задумчивость, – а имечко я такое слышал. Давно. Не упомню уж, по какому случаю… Вроде Тримейн там поминался.

– Верно, – подтвердил Перегрин. – Ивелины – тримейнский дворянский род, не из самых первых в столице, правда. Но, как вы справедливо изволили заметить, юноша, о них давно ничего не было слышно. Я полагал, что последний из рода… как же его звали? Эберо Ивелин, да… умер, не оставив наследника, но, должно быть, ошибся.

Ему не ответили. Даже болтливый Ингоз притих. Сигварда, казалось, беседа нимало не занимала. И уж тем более – Кружевницу. Она по прибытии выпросила у Перегрина несколько листов бумаги, грифель и, примостившись у подоконника, где было несколько светлее, увлеченно что-то царапала.

Потом Пандольф хлопнул себя по лбу:

– Точно! Вспомнил я, где я слышал про Ивелинов… Хотя и не встречался с ними никогда. Это еще до того было, как я сюда перебрался… Я тогда в учениках ходил, можно сказать. А учителем моим был Дональд Гримстон, Косой Дон…

– Слышал про такого, – отозвался Ингоз.

– Вот. Он с молодых лет в Тримейне работал и часто про эти времена вспоминал. И как-то рассказывал – пришла к нам, на Дорогу то есть, одна девица. Сама, заметьте, нас нашла, никто не навел. Нужно ей было выбраться из Тримейна и на несколько месяцев укрытие. И вовсе не для того, для чего бы вы, похабники, подумали. Убить ее хотели. Эти самые Ивелины.

– Это что же, их много было? – удивился Ингоз.

– Двое. Брат и сестра. Наши-то сперва засомневались. Как-то не по правилам получалось. От властей ей ничего не угрожало, а в семейные дела мы не мешаемся. Но она предложила сделку. Вместо платы она выкладывает все, что знает об Ивелинах, а также их друзьях-приятелях при дворе. Прикиньте – пока они ее по всему Тримейну искали, чтоб прирезать, она у них же в дому служила и многое про них выведала. Тут наши восхитились прямо – на такую наглость и на Дороге не всякий осмелится. Хотели даже, чтоб она на нас работала. Только хворая она была, сердце с пороком или что-то там такое… Она и говорит: какая вам польза, если я в любой момент загнуться могу? И отпустили ее, когда из столицы вывезли, не стали удерживать. И даже, рассказывал Дональд, не в этой хвори было дело. «На старости лет признаться могу, – говорил, – боялся я ее. Сам не понимаю почему. Вроде и красивая девка, и молодая совсем, а что-то в ней такое было… как глянет, так будто под свинцовую плиту попал».

Ингоза, однако, в этой истории взволновало другое.

– Ты лучше скажи – что-нибудь полезное для Дороги там вскрылось? С Ивелинами этими?

– Вроде да. Какие-то пакости там водились. А употребили эти сведения на Дороге в дело или нет – сказать не могу. Давно это было, лет двадцать… нет, больше… пожалуй, что и все тридцать лет назад.

Перегрин смотрел на Пандольфа с крайним вниманием, точно ожидая продолжения истории. Сигвард отвернулся от окна.

– Красивая сказка, хоть сейчас в балладу перекладывай. Только нам что с того? Не о том толкуем. Этот Ивелин, или как его там… в монастырь не один пришел. И вряд ли сам по себе. Кто послал этих ублюдков? И зачем? Будь это вольный отряд, они бы разграбили монастырь, подожгли его и ушли. А они там закрепились. Значит, есть какая-то цель.

– Может, они зиму пересидеть хотят, – сказал Ингоз, но уверенности в его голосе не было.

– Я сам думал об этом, – Перегрин продолжал с некоторой неохотой, как бы по необходимости, – но пока не пришел ни к какому определенному выводу. Кроме одного – эти люди знают о том, что скоро в Открытых Землях будет весьма неспокойно.

– Если они не явились для того, чтоб начать заваруху.

– Да, вероятно, вы правы. Их целью было подтолкнуть события. Но кому это выгодно… и какова судьба монахов…

– Об этом я, признаться, не думал. – Сигвард умолчал о том, что, сколько он помнил, если уж военные отряды захватывали святые обители, монахам милости ждать не приходилось (а монахиням – тем более). То, что Форгал остался в живых лишь по недосмотру, также заставляло предположить, что жребий братии плачевен.

Перегрин как будто угадал ход его мыслей.

– Нет, я полагаю, если б захватчики решили перебить всех монахов, они действовали бы иначе. Более жестко. А если б им нужно было только укрепленное убежище – перезимовать, они просто выгнали бы монахов. На мой взгляд, они собирались превратить монастырь в ловушку. Потому и не было штурма. Никто не должен был знать, что обитель захвачена.

– Ловушку – для кого? – озадачился Пандольф.

– Пока не знаю. Возможно, для нас.

– Тогда с чего вы решили, что монахи живы? – спросил Сигвард.

– Оттого, что в дальнейшем могут понадобиться заложники. У отца Джеремии найдутся заступники и в Открытых Землях, и за их пределами.

– Вот мы, например, то есть Дорога… – начал перечислять Ингоз. – Может, кое-какие промышленники – здесь и в Карнионе. И потом, он же лицо духовное. Ему должны помочь собратья церковники.

– Если только эти собратья не служат Святому Трибуналу, – сказал Сигвард.