Дорога во все ненастья. Брак (сборник)

– Технологии, – как говорил один мой бывший знакомый, – Это то, в чем мы безнадежно отстали.

А именно они приносят прибыль.

Мы же, вынуждены жить на ресурсах.

И, потому, мы не богатая, а бедная страна, – улыбнулась Лена, вспомнив слова Петра.

– В России, – улыбнулся в ответ Алексей, – Есть не только огромные ресурсы, но и красивые женщины.

А технологиям научимся.

Потом, он опустил глаза и тихо спросил:

– Место этого бывшего вашего знакомого, теперь свободно?

Молодой человек перечислил без запятых три прилагательных, никогда не соответствующих настоящему художнику, хотя Лена и не обратила на это внимания…

…Сидевших в «Макдональдзе» через несколько столиков от них с Ликой, Петра и его друга, Лена увидела сразу. И, тут же отметила про себя, что ей приятно то, что художник с товарищем, а не с девушкой.

Первым ее порывом было встать и уйти, а потом наступили воспоминания, и территория поступков была оккупирована тем, что промелькнуло в ее памяти.

Оккупация завершилась словами, которые Лена произнесла вслух:

– Место занято…

– Ты, что, Ленка? – глядя на подругу, прищурив глаза, спросила Лика.

Лена очнулась окончательно:

– Так, ничего… – ответила она, и, неожиданно для себя, добавила:

– Место свободно…

– Понятно, – проговорила Лика, – Психиатру…

…И, после небольшого молчания, проговорила вновь:

– Нам самим, видно то, к чему мы стремимся.

Другим – только то, к чему мы пришли…

Он

…Для того, чтобы трезво оценить свою неуверенность, нужно быть очень уверенным в себе человеком…

– …Ревнуешь? – прервал молчание Иван.

«Из двух любящих, один всегда раб», – почему-то подумалось Петру, но он не сказал этого другу.

– Не ревнуют только те, у кого нет шанса быть обманутыми, – вздохнув и нелицемеря, ответил Петр, потом вздохнул еще раз:

– Впрочем, я реализовал свой шанс полностью. Так, что это – уже и не ревность, вовсе, а старая, как могильный холм, тоска.

И еще – игра.

Игра, в которую я уже не хотел бы выиграть.

– А, может, просто боишься начать новую партию?

– Не боюсь.

Только я больше не знаю правил.

– Ты не можешь ее забыть, – проговорил Иван, и Петр солгал другу: – Могу.

– Хочешь, я пойду за их столик, и приглашу ее сюда?

– Не хочу, – ответил Петр.

Если бы каждый мог разобраться в том, чего он хочет – возможно, люди хотели бы совсем иного.

– Тогда, я пошел, – сказал Иван.

– Почему?

– Потому, что ты этого хочешь…

…Петр видел, как, улыбаясь, Иван склонился над столиком, за которым сидели две женщины, поцеловал им обеим руки и проговорил что-то.

После этого, Лена встала, легким профессионально женским движением поправила юбку, и направилась к столику, за которым Петр остался в одиночестве.

Это был ее поступок…

…Того, о чем, после этого, говорили Иван и Лика, он не мог слышать, и, глядя на Лену, даже не заметил того, что те заговорили друг с другом:

– Надеюсь, они дообщаются до правды, – сказала Лика.

– Я тоже надеюсь.

– Хотя, – Лика перешла на улыбку, – От своей женщины правды добиться трудно.

– Есть то, от чего добиться правды еще труднее, – вздохнул поэт.

– От чего же?

– От своей эпохи, например…