Дорога во все ненастья. Брак (сборник)

Откуда Маринка узнала о наших проблемах, я не знал, но знал, что в Каверина она влюблена. Потому, я выразительно посмотрел на Андрея, и меня удивило то, что Андрей точно так же посмотрел на меня…

Ни я, ни он, даже не успели сказать Маринке спасибо…

…Мы бы еще о чем-нибудь подумали, но позвонил Ваня Головатов, и сказал, что привезет две с половиной тысячи. Больше он ничего не сказал, но с Иваном, каждый из нас был знаком давно, и ни я, ни Андрей не удивились…

Художник Григорий Керчин

…С утра я на «Лендровере» отвез Василия к Олесе, потом ездил по разным знакомым – искал деньги, но ничего не нашел, а часам к четырем заехал к Андрею Каверину.

Петя Габбеличев сидел у Андрея, и по виду обоих было ясно, что денег нет.

Мы собрались все вместе, как пионеры на сбор металлолома, толком не знающие, что делать и к чему должны привести наши усилия. Только подспудная надежда на то, что то, что мы делаем правильно, заставляла каждого из нас, самому становиться вожатым.

– Как девчонка? – спросил Андрей.

– По комнате ходит. Похудела. Побледнела, – я не очень внимательно рассматривал Олесю, просто потому, что от взглядов на нее, мне становилось как-то не по себе, и говорил о том, что сразу бросалось в глаза.

В конце концов, приходилось смотреть на человека, идущего в последний путь.

Я, как и всякий нормальный человек, тяжело переношу человеческую боль.

В общем, дело было плохо.

Это знают все – интеллигенция в России бедная.

И потому, слава Богу, что ее в России нет.

А вот этого – почти никто в России не знает…

Каждый из нас не такой уж бедный человек, во всяком случае, по сравнению с врачами или учителями.

Но для борьбы со СПИДом нужны такие деньги, каких ни у кого из нас не было.

Да и быть не могло.

На «черный день» у Петра была тысяча, у Андрея – тысяча пятьсот.

– Есть еще один вариант, – сказал Петр, – Как-то у меня было одно не большое дело с неким Ионовым.

Он теперь заместитель областного министра по средствам массовой информации.

Когда-то, он говорил мне, что я могу обращаться к нему в любое время и по любому вопросу.

– Попробуй, позвони, – в словах Андрея уверенности почему-то не звучало, но у нас не было другого выхода.

Конечно, сам заместитель министра денег дать не мог, но он мог бы помочь обратиться к газетам и областному радио.

Телефон замминистра был в «Желтых страницах», – самой полезной из всех ненужных книг.

Петр набрал номер – видимо зам областного министра, человек не удосуженный секретаршей, или Петру просто повезло – на противоположенном конце провода оказался сам заместитель.

Или не повезло.

Во всяком случае, Петр успел только поздороваться и представиться. Сказать, что у одного человека возникла проблема со здоровьем.

А потом опустил голову.

– Что случилось? – спросил я.

– Он бросил трубку.

– Бросил трубку? – к хамству нам не привыкать.

Не привыкать, даже к тому, что само хамство к себе привыкло.

– Разговаривать не захотел…

Почему-то, мне стало неловко.

Не за Петра.

За замминистра.

Что грех таить – мы, россияне, всегда ненавидели тех, кому хорошо.

Зато – сострадали тем, кому плохо.

Наши чиновники не способны на сострадание даже к больным.

Может, наши чиновники просто не россияне?..

Я не сказал этого, но спросил:

– Этот Ионов, он давно заместитель министра?

– Месяца полтора.

– Ну, что же. Объективная мера прохвостничества человека – это время, за которое человек, получивший власть, становится сволочью…

…Потом, через несколько дней, я рассказал об этом, в общем-то мелком эпизоде, Ване Головатову, и Иван ответил мне так, словно вопрос был для него очевидным: – Как каждый нормальный человек, Петр сожалеет о том, что нормальный человек – не каждый…