Дорога войны

— Брюхан — настоящий спартаковец, — тихо сказал штурмовик. — Я знаю. В детстве мы все делаем отвратительные вещи, за которые потом стыдно. И не в детстве тоже. Тогда и меня отправляй смертником, чего уж. Я вот недавно одной нашей руки закрутил и… и ничего, помалкивает. И живем дальше. Улыбаемся друг другу.

Зита усмехнулась. Эта история была ей известна совсем с другой стороны. Как Катя Короткевич отгоняла конкуренток от красивого парня, а потом крутилась перед ним на речке и соблазняла — об этом песню стоило сложить. На пять голосов. А Саша Орел об этом, похоже, не догадывался, как и о существовании в «Спартаке» службы собственной безопасности, которая такие случаи обязана была отслеживать и принимать соответствующие меры.

— Значит, Брюханов, — сказала она. — Брюханов и справедливость. Он пришел в «Спартак» — где я тогда была? Ответственным секретарем в штабе, а это в том числе кадровая служба. Но прошел по требованиям, и его приняли. Получил допуски на все специальные курсы, соревнования, стрельбы и летние сборы — а мог бы не получить, верно? Сдал квалификационные нормативы — и их подтвердили, а это, помимо прочего, повышение социального статуса, то есть зарплата, льготы, форма… В чем я несправедлива, Саша? Хоть один факт?

— Самые опасные задания…

— Самые опасные задания, — неприятно усмехнулась она. — Это, Сашенька, сфера моей и только моей ответственности как командира отряда. Но Брюханов вызвался сам. Подошел и сделал такое предложение. Я согласилась. Еще вопросы?

— Зачем? — пробормотал штурмовик. — Мало ли что было в детстве? Это же давно прошло…

— У меня два месяца ноги были синие, — тихо сказала она. — Пинал он. Если б запинал в подвал — там бы я и осталась. Я запомнила. Хорошо запомнила. Он тоже. Горбатого могила исправит. Повзрослеешь — поймешь. Готовь ребят к рейду, заместитель.

Саша Орел неловко крутнул головой, с чего-то отдал честь и ушел в лагерь. Она расстроенно посмотрела вслед. Не Давид. Ну, зато всякие левые мысли и желания из парня надолго выбило. Как бы в землянку к себе силой не пришлось затаскивать.

Вышли в рейд все же до рассвета. Как ни считали, получалось, что выходить по сумеркам, чтоб вернуться хотя бы в сумерках же. А уж как оно получится на самом деле… Полтора десятка бойцов в «хамелеонах», с толстоствольными «реактивками» на плечах, у каждого на отвороте форменной куртки знак мастера-снайпера, тот самый, за который в плен не берут, а если берут, то пытают с особой жестокостью, до смерти. Одна из бойцов — девушка. Улыбчивая, покладистая, подружка чуть ли не половины отряда — и боец службы собственной безопасности, что было известно только Зите. Тоже — мастер-снайпер.

По дну ущелья тек предутренний туман, редкий, но холодный. Влажная трава касалась ног, роняла тяжелые капли, которые скользили вниз без вреда. Дураков в группе не было бегать в мокрой обуви, потому все заранее подвязали легкие водонепроницаемые бродни — полезную приспособу еще подкупольных времен.

— Мост под наблюдением, — коротко хрипнула рация.

Группа остановилась. Зита осторожно заскользила через кусты. Разведчик приподнялся на мгновение из-за камня, показал рукой — сюда.

Село у склона казалось вымершим — ни огонька, ни звука. Бетонный мост через реку на первый взгляд никак не охранялся. Нейтральная территория, но Зита предполагала хотя бы пост скрытного наблюдения.

— Там он, в домах, — сказал Брюханов. — С удобствами охраняет, не то что мы. Там всего два дома, из которых мост хорошо просматривается, он в левом. Видишь на крыше башенку? Вот, сейчас в окне шевельнулся. Видишь? У него вроде как «ночник» на роже, но побольше наших на первый взгляд…

Она молча забрала у разведчика винтовку. Знакомая по прошлому бою «Птичка», на этот раз пристрелянная — надежное, легкое и, главное, малошумное оружие снайпера. До двухсот метров возможна эффективная работа с глушителем — то, что надо.

Глухо бумкнул выстрел.

— Мост должен быть заминирован, — сказала она. — По логике.

— Посмотрю, — буркнул Брюханов и пошел к мосту.

И она, и он прекрасно понимали — если наблюдатель был не один, сейчас ударит взрыв.

Разведчик пробыл на мосту несколько минут и вернулся.

— МОНки, четыре штуки, радиовзрыватель. Я их в реку скинул.

Штурмовик забрал винтовку и ушел через мост на противоположный склон.

— Склон — чисто, — вскоре хрипнула рация. — Тут скот гоняют наверх, мин нет.

Группа перешла мост и беззвучно растворилась в лесных тенях.

В обед они залегли в кустах. В очередной раз. «Грифоны» оказались надоедливей комаров, которых как раз не было. Но в полдень появилась надежда, что полтора десятка светлых пятнышек потеряются среди засветок от нагревшихся под солнцем камней. Пока что их спасали «хамелеоны», но больше невнимательность операторов. Зита, например, штурмовиков засекла бы и в «хамелеонах», как не раз это делала на летних учениях в составе группы инспекторов.

— Хорошо идем, — мрачно сказал рядом Виктор. — У всех на виду, под зонтиком «Грифонов». Чую, у позиции батареи будет нам засада. С окружением, блин, чтоб трупы далеко не таскать. Надо было по скалам идти.