Дорога войны

Зита поглядывала на подругу с безмолвным вопросом в глазах. Зачем она здесь? Ей сейчас, по логике, самое место в центре отряда, под защитой постов, дрыхнуть без задних ног, завернувшись в верную термоткань. И ей, и еще паре штурмовиков. Кунгурцев и Лялин, новые командиры взводов, присоединились к руководству отряда по еле заметному знаку Димитриади. Зита не протестовала, мало ли для чего Александру потребовались надежные бойцы. Например, просто для усиления. Не протестовала, но поглядывала на них тоже. Зачем они здесь, а не со своими подразделениями? Поглядывала, ждала… и дождалась.

— Как третий по старшинству в «Спартаке» на данный момент, открываю совет командиров, — негромко сказал Димитриади.

Катя открыла глаза и села, сна ни в одном глазу. Значит, в курсе и ждала. Брюханов только усмехнулся по своей привычке и промолчал. Кунгурцев внутренне напрягся, блеснул острым взглядом, как боксер перед боем. Кстати, действительно боксер. Вот, значит, кто инициатор. А Лялин, честный и справедливый Лялин — свидетель от «Спартака», чтоб было кому донести решение совета отряда до всех спартаковцев. Знакомая, многократно проверенная схема, позволяющая безболезненно совместить советскую форму правления «Спартака» с военным единоначалием и секретностью.

— Зита, у отряда к тебе вопрос, — хмуро сказала Катя. — Почему мы оставили живыми офицеров у Белого замка? По всем правилам их следовало уничтожить. По всем правилам, Зита! И по нашим спартаковским, и по диверсионным, не считаясь с потерями и риском! Группа уже выполнила задание! А там была толпа старших офицеров! Ты же сама нас учила: старшие офицеры — первоочередная цель любого диверсанта! Техника — второй очередью! Или есть какие-то причины, о которых мы все почему-то не в курсе? Или все дело в их национальности? В отряде считают, что ты пожалела своих. И у тебя это, Зита, не в первый раз. Отвечай перед советом отряда.

Зита посмотрела на злое лицо подруги и усмехнулась. И она тоже! Только за общим вопросом отряда у нее скрывается еще один, уже от фактического руководителя службы собственной безопасности «Спартака». Катя желает знать, почему мимо службы собственной безопасности проходит что-то важное. Не привыкла подруга быть в неведении, злится, должность уже слегка ее подпортила. Менять? Так-то да, но замена руководителя службы собственной безопасности — дело очень непростое, связанное с множеством секретов, о которых знать за пределами самой службы не следует никому…

Она хотела — честно хотела! — спокойно ответить на вопрос. Тем более что ситуация действительно требовала разъяснения. И спартаковцы имели полное право знать, почему они оставили противников живыми. Но вдруг на нее накатило отчаяние. Все, что удерживала, гасила в себе последние годы, накопилось и прорвалось наружу. По незначительному, на первый взгляд поводу. Может, последней каплей оказалось недоверие подруги детства, той, с которой вместе создавали службу собственной безопасности «Спартака»…

— А мне сколько еще доказывать всем, что я — русская? — тихо спросила она, но в негромкости ее голоса столько звенело эмоций, что хватило бы заполнить полчаса истерик. — Сколько? И чем? Сколько еще застрелить южан, задавить собственными руками, чтоб вы поверили, что я — своя? Сколько?! Сколько слышать за спиной, что я — грачка, чурка, урючка? Чем я виновата? Формой глаз, цветом волос? Это главное, да? Внешность? Дела уже ничего не значат?! Почему из отряда ушел Давид, а обвиняете заодно и меня?! Я же воюю вместе с вами!

— Давид тоже воевал, — хладнокровно заметил Кунгурцев и сплюнул. — А потом грохнул нашего офицера и ушел к своим. Так что отвечай по делам, не виляй. Офицеров у Белого замка по твоему знаку не тронули, было дело? Вот за него и отвечай. А мы послушаем.

— Зита, ты действительно похожа на чурок, — неловко сказал Лялин. — И даже не столько внешностью, а… Разговариваешь с ними, понимаешь их. А они — чурки. И принимают тебя за свою, мы видели. А потом ты их отпускаешь живыми. Тут как-то… непонятно.

— Ах, в языке дело?! — вызверилась она. — А вам кто мешал изучать языки вероятного противника, кто? Понимали бы сейчас, о чем говорим! В «Спартаке» предлагали, так все решили, что лучше в тир?! Что с чурками лучше разговаривать языком автоматов?!

— Ты объясняй за дело, — напомнил Кунгурцев. — Время идет, а мы еще не обедали.

— Я объясню, — яростно пообещала она. — А потом оставлю пост командира «Спартака»! Пусть вами командует русский! Устала от недоверия!

Широко открытыми глазами она охватила всех. Спокойного, уверенного в себе Кунгурцева. Недоверчивую Катю. Смущенного истерикой командира Лялина. Закаменевшего Брюханова. И испуганного Димитриади. Александр, в отличие от остальных, понял, что она не шутит, не сгоряча. Не в порыве чувств. Понял — и испугался.

— Сволочи, — невольно сорвалось с ее губ. Еле слышно, но — слышно. И услышали все.

— По факту у Белого замка — объясняю, — холодно усмехнулась она. — Но сначала — подписка о неразглашении!

— Не понял, — подал голос Брюханов.