Дорога войны

— Я пришла в штурмовой отряд в двенадцать лет, — спокойно сказала она. — Пришла за помощью, чтобы бороться с детским бандитизмом и бытовой преступностью. Помощь я получила, поэтому осталась. «Спартак» предназначен для борьбы со звериной сущностью людей, как и все штурмовые отряды. Как, собственно, и политические войска в целом. Мы строим социализм, государство для всех, люди по своей жлобской сути сопротивляются, политические войска это сопротивление призваны давить, где вы увидели палачество, господин полковник? Или вам политотдел указывает, как управлять вертолетом, как планировать и проводить боевые операции? Воюйте, кто вам мешает? А политотдел искореняет феодальные порядки в армии, защищает людей от самих себя, это его работа…

В клипсе внезапно взорвался дикий женский крик.

— Брюхан, кто у вас?! — прорвался сквозь крик голос Димитриади.

— Короткевич ушла на снайперскую позицию! — отозвался далекий Брюханов.

— Проверь!

— Уже бегут!

Зита в отчаянии прикусила губу. Крик оборвался так же внезапно, сменился тяжелыми хрипами, потом затихли и они. «Катя!» — беззвучно взмолилась Зита.

Полковник снова что-то говорил, она четко видела его губы — и не слышала.

— «Морфей», сладкие сны навей! — хрипло сказала в клипсе Катя. — Зита, слышишь меня?

— Кети…

У Зиты перехватило горло. «Морфей», ампулу которого каждый хранит лично для себя, чтоб избавиться от сводящей с ума боли перед смертью…

— Я люблю тебя, Зита, — ясно сказала Катя. — И всегда любила. Ты для меня была мамой.

— Кети…

— Помнишь, ты говорила, что выведешь нас к лучшей жизни? — шепнула Катя. — Помнишь? Я только сейчас поняла — ты и вела нас, все детство вела. Сама маленькая, надрывалась — а вела. А мы, дурачки, сопротивлялись… Прости меня, дурочку, ладно?

— Кети, не сдавайся! — отчаянно сказала Зита. — Ты же сама медсестра, знаешь, что нельзя сдаваться! Ребята вытащат тебя, уже бегут!

— Зита, как? Я на мину наступила, не убереглась… У меня весь низ разорван. «Морфей» кончится, умру от болевого шока. Но я ждать не стану. Я боли боюсь, Зита, я не выдержу! А ребята — они же меня потащат, а надо патроны нести… Зита, слышишь меня?

— Слышу, — шепнула она.

— Спой обо мне, Зита! Потом… спой, ладно? Пусть на своем, на грузинском — я пойму! Я тебя ждать стану… там. Хорошо?

— Кети… — сказала Зита и не смогла продолжить.

— Папа! — жалобно сказала Катя. — Папа, больно…

Щелчок выстрела.

— Что это было? — глухо спросил полковник.

Он наконец-то сообразил включиться в общую сеть и теперь слушал, черный от гнева.

— У Кати не было мамы, — сказала Зита тихо. — Ее отец воспитывал. Она одна в «Спартаке» звала папу, когда больно…

Фигура полковника под деревом дрожала и расплывалась, и дерево дрожало тоже.

— Брюхан, не спешите! — приказал далекий Димитриади. — Слышал, там мины? Заберете средства связи, планшет и оружие — и уходите. Калемин! Уходим, Брюхан закончил!

— Принято, командир! — отозвался кто-то из штурмовиков. — Уходим!

— Где Калемин?!

— Сожгли Калемина. «Алсучка» накрыла. Он смену позиции прикрывал…

Зита в бессилии заплакала в голос.

— Ты слушала сеть и не могла меня предупредить? — рявкнул полковник. — А я с тобой, как дурак, разговоры вел!

Она дрожащими руками вытерла слезы. Успокоилась.

— Вы же слышали приказ находиться в общей сети. У диверсантов уход со связи без уважительных причин приравнивается к дезертирству. У летчиков не так?

Полковник осекся. Понятно, у вертолетчиков так же, но для старших офицеров приказ ничего не значит, приказы — это для нижестоящих…

Общая сеть тихо шелестела голосами. Вернулась группа Кунгурцева — без потерь. Повезло, удачно взяли именно машину с продовольствием. Удачно взяли и удачно ушли. На точке общего сбора распределяли боеприпасы и пайки, Димитриади нарезал тройкам участки для вольной охоты, она внимательно слушала и не вмешивалась, все у Александра получалось хорошо, даже лучше, чем у нее…

Грозный рокот накатился внезапно. Она машинально дернулась к «реактивке», потом спохватилась и сделала единственное, что могла — наклонилась и прикрыла собой раненого капитана. Не для защиты от пуль, конечно, вертолетный крупняк рвет тела в клочья, а чтоб замаскировать своим «хамелеоном». Вот что за форма у вертолетчиков? Вроде защитного цвета, а выделяется на фоне травы, как посадочный прожектор, мол, вот он я, тут, стреляйте. Краем глаза она отметила, что полковник вжался в ствол дерева, и одобрила.

Двойка ударных вертолетов прошла совсем близко, показалось даже, что кроны деревьев закачало и земля затряслась. Рокот удалился так же быстро. Она прикинула направление и помрачнела. Нехорошо летели вертолеты, слишком направленно. Прямо на точку общего сбора, если она не ошиблась. Засекли? Перехватили внутреннюю отрядную сеть? Или просто обрабатывают подозрительные места, как сделала бы она лично?

— Александр, «саранча» идет прямо на вас! — торопливо сообщила она. — Двойка у меня над головой прошла!