Дорога войны

Они поднялись в предрассветных сумерках. Поделили последнюю упаковку сухпая, напились. Полковник прогулялся до кустиков. Поднялся обратно и неожиданно спросил:

— Выйдешь за меня замуж?

И уставился серьезно-серьезно.

— Вот так сразу? — уточнила она с изумлением. — Без чувств, без знакомства даже?

— К черту знакомство! — раздраженно сказал полковник. — Думаешь, не понимаю, что это разврат и ничего больше? Мне шлюхи в женах с первого раза за глаза хватило, спасибо, больше не хочется!

— А что, если…

— Не если! — отрезал полковник. — Не мальчик, в людях разбираюсь! Я тебя всю жизнь искал!

— Меня — это кого?

— Жену, — прямо сказал офицер. — Верную подругу, надежную опору, нежную и любящую женщину.

— Так нет любви, — напомнила она.

— Будет, — уверенно сказал офицер. — Соглашайся, Зита. Слово даю — не подведу. На всю жизнь, до смерти.

Она смотрела в его волевое лицо и понимала — так и будет. Не подведет, не предаст, не обманет. Настоящий, надежный мужчина. Не зря ей так спокойно спалось в его руках. А еще — старший офицер. В России это означало очень обеспеченную жизнь. Старший офицер — это ежегодный ведомственный курорт, прекрасная квартира в закрытой зоне типа центра в Копейке, это элитные учебные заведения, качественная медицина… и большая личная ответственность. Загреметь из прекрасной квартиры на ленские угольные шахты — вполне вероятный жизненный поворот. Но она — спартаковка, ее опасностями не запугать.

— Скажи что-нибудь, — попросил офицер. — Понимаю, что неожиданно, что не к месту, но все же — есть у тебя хоть что-то мне сказать?

— Я южанка, — улыбнулась она. — Раннее взросление, но и остальное так же. В шестнадцать лет — милашка. В двадцать — женщина с резкими чертами лица. В тридцать — мужиковатая тетка с усиками под носом и весом за сто килограмм. Что, и толстуху будете любить?

Мужчина под ее взглядом заколебался. Еще бы, она хорошо знала, чем остудить горячую мужскую голову. На шестнадцатилетнюю красотку многих тянет, но клянутся в верности до гроба именно ей, не будущей тумбе в складках жира, вот в чем неприятный нюансик. А юность — она вообще-то преходяща…

— Такого не будет, — пробормотал офицер. — У тебя — точно не будет. Тебе гордость не позволит опуститься.

— Да посмотрите на мои бедра! Они еле в комбез влазят! Гордость против генетики не катит!

— Гонять буду на полигоне, как сидорову козу, чтоб не толстела! — пообещал полковник серьезно. — И сам рядом побегу, чтоб тоже… Зита, что мне сделать, чтоб сказала «да»?

— Выжить, — вздохнула она. — Для начала — выжить. Идемте, товарищ полковник, пока дроны не повисли. Форма у вас сильно не для гор.

— Выживу! — серьезно пообещал офицер и тяжело зашагал следом за ней.

Зашуршали мокрые кусты, она незаметно поморщилась. На ней «хамелеон», прекрасная водоотталкивающая ткань, а вот полковник промокнет за пару минут, и ничего с этим не поделаешь. А он и так не очень здоров.

Они благополучно добрались до буковой рощи, без подлеска и оттого словно прозрачной, и полковник облегченно зашагал среди деревьев, чавкая мокрыми летными ботинками. Она придержала его рукой. Огляделась. Еще огляделась. И осторожно пошла первой. Прекрасный пилот, полковник вряд ли понимал, что именно в таких вот удобных для передвижений местах и ставят всякие пакостные ловушки типа «попрыгунчиков» или «висюлек». И уж точно не умел их находить и обходить. Но пока что им по-серьезному ничего не угрожало. Подумаешь, «висюльки». Их опытным глазом за полсотни метров видно, потому что ставят не руками, а разбрасывают с вертолета. А вот через пару часов, когда они достигнут ухоронки с боеприпасами и едой, станет по-настоящему опасно. И прежде всего — у самой ухоронки. Прекрасное место для засады, она сама бы его выбрала. Всего-то дел — с «саранчи» засечь скопление боевого железа, выбросить спецгруппу, и голубчики-диверсанты сами притопают в руки…

-==-

— Я не могу! — сказал Димитриади и сжал голову руками. — Брюхан, я — не могу!

— Не ори, не дома! — хмуро напомнил штурмовик.

— Я не могу! — ожесточенным шепотом повторил Димитриади. — Не могу отправлять ребят на верную смерть, а сам сидеть в стороне на управлении, понимаешь? Нас перебьют у трассы за день! Как только остановим трассу — подвесят вертушки, подтянут части для прочесывания — и все, нам конец! И приказ не выполним, и поляжем все!

— Предлагаешь вернуть Зите власть? — угрюмо осведомился Брюханов. — Свалить ответственность на шестнадцатилетнюю девочку? Я тебе сам голову оторву, до турок не дойдешь!

— Я не понимаю, как она тянула «Спартак»! — признался Димитриади. — Со стороны оно так легко казалось!

— Принцесса, — напомнил Брюханов.

— Сам веришь?

— Знаю.