Дорога войны

— Да в норме я. Могу я просто радоваться, что вернулась живой?

Она обдумала неожиданное признание. Брюханов — и радоваться? Ей?! Ну… Так ничего и не надумав, она забралась в палатку, штурмовик втиснулся следом. Повернулся на бок, подложил ей руку под голову, другую на ее бедро, потому что больше некуда… А зажатость из него так никуда и не делась.

— Брюханов! — угрожающе сказала она и толкнула его задницей в живот. — Ну, что?

— А то сама не понимаешь! — досадливо сказал он. — Каждую ночь у меня в руках, задницей еще толкаешься… а я вообще-то мужчина.

— Могу уйти, — обдумав его признание, предложила она.

— Нет, лучше уж ты, — непонятно отозвался парень. — Я контролирую себя, честно. Спи.

Он обнял ее, откинулся спиной на камень и ровно задышал. Она благодарно уткнулась в его надежное плечо и наконец по-настоящему почувствовала, что среди своих. Среди своих…

— Брюханов, — тихо спросила она. — Почему Сашка собрал отряд? Это же опасно.

— Ребята так решили, — неохотно пробормотал штурмовик.

— Почему?

— Страшно, — еще более неохотно сказал парень. — Погибать в одиночку — страшно. Это ты у нас железная, а ребятам, если забыла, еще восемнадцати нет. Дети. Нервы на пределе, Сашка решил, вместе будет легче. Может, и прав…

— Я железная, а ты?

— А я бесчувственный. Спи. Утром нас погонят по горам, как зайцев, а у меня всего одна кассета к «реактивке». Единственная на весь отряд.

Засыпая, она чувствовала, что парень гладит ее нежно и очень осторожно, чтоб не проснулась, сначала решила возмутиться, но потом сделала скидку на мужские гормоны, махнула мысленно рукой и отключилась. Но закладку в памяти оставила: напарника надо менять. Срочно.

Их погнали еще ночью. То ли кто-то из штурмовиков не выдержал и развел огонь, то ли просто собрались вместе и засветились на тепловизорах, но скорее всего просто поисковая сеть на этот раз оказалась более обширной и плотной. Так что ночь закончилась тем, что зависший дрон-ракетоносец влепил точно по расположению отряда. Зита проснулась мгновенно, вывернулась из палатки, огляделась — центр лагеря полыхал. Из-за спины Брюханов сунул ей «реактивку». Все верно, она — лучший снайпер отряда. Визир торопливо обшарил ночное небо… вот он, гад, светится двигателями! Она сбила его со второго выстрела, а толку? Наверняка координаты отряда уже сброшены оператором дрона всем, жаждущим крови спартаковцев, и совсем скоро здесь воцарится ад, «алсучки» выжгут склон до гранитного основания!

— Уходим к трассе! — прилетело по связи распоряжение Димитриади. — Кунгур — обеспечь передовые дозоры! Зита, на тебе раненые, проверь! Ходу, ребята!

Она хотела возразить, что это неправильно и смертельно опасно, что их там ждут, что надо рассеиваться малыми группами и уходить к перевалу, но только прикусила губу и заспешила к месту ракетного удара. Командир — Александр, ему и решать!

Раненых не было. Ракетой накрыло пятерку Чукреева, всех насмерть. Ребята почему-то собрались вместе. Неужели прав Брюханов, и им страшно умирать в одиночку? Она прислушалась к собственным ощущениям — и ничего не поняла. Лично ей вообще не хотелось умирать, ни в одиночку, ни как-то еще.

«Спартак» скользнул размытыми тенями среди кустов и камней, на последних крохах энергии в «ночниках» втянулся в лес и пропал, а склон за их спинами взорвался огненным пеклом — огнеметные системы «Алсу» били по координатам на пределе скорости заряжания. Но — поздно…

Их не пустили к трассе, как она и предполагала. Вынырнул из рассветных сумерек разведчик и хрипло сообщил — ждут. Ожидаемо, но все равно мерзко. Как ощущение стягивающейся петли на горле. Димитриади огляделся загнанным зверем, глянул отчаянно на Зиту. «Прорвемся!» — пообещала она ему взглядом.

— Ищем другую точку прорыва! — решился Димитриади. — Вдоль трассы — ходу! Всем с боезапасом — в первую линию! Кунгур — отсекаешь хвосты!

Штурмовик развернулся и схватил Зиту за плечи.

— На тебя надежда! — жарко прошептал он. — Катька погибла, нет у нас больше оператора «летающего глаза»! Ты же на летних учениях ходила с инструкторами, работала с камерой! Сможешь? Сможешь, Зита?! Проведи отряд на исходную, больше ни о чем не прошу!

— Саша, надо уходить к перевалу! — решилась она.

— У нас приказ — держать трассу! — угрюмо сказал Димитриади. — У нас — приказ! Я не имею права отвести отряд!

Штурмовик резко замолчал и отвернулся. Она поняла недосказанное. Александр всеми силами пытался уберечь «Спартак» от гибели. И в данном случае, выбирая между безнадежной атакой на трассу и военным трибуналом у своих за невыполнение приказа — выбрал атаку как более безопасную. Вполне могло быть, что правильно выбрал. Вполне могло быть, что и самоубийственное решение держать трассу до последнего — правильное, и полчаса задержки движения техники окажутся решающими в неразберихе войны. А «Спартак»… это она бы увела ребят за перевал, к своим. А высокое начальство жертвует подразделениями, как пешками в шахматной партии. Одна из неприятных правд войны.

— Бежать и работать — не смогу! — твердо сказала она.