Дорога войны

Та гордо кивнула. Подойдя к дверям, убранным белой материей, она полила их оливковым маслом – пусть в дом придут обилие и благополучие. Помазала свиным и волчьим жиром, отпугивая злые чары. Обвила дверные столбы шерстяными повязками, посвящая и освящая. Тзана и еще одна девушка внесли Сассу через порог.

– «Обитатель Геликонского холма! – завели юноши и девушки из хора. – Сын Венеры-Урании, ты, который привлекает к супругу нежную деву, бог гимена! Гимен, Гимен, бог гименея!»

– Кто ты? – спросил Сассу ее нареченный, весь светясь от радости.

– Где ты, Гай, – прошелестело в ответ, – там и я, Гайя.

Гай Антоний обрызгал Сассу водой из домашнего колодца и подал факел, зажженный на очаге его дома. Пронуба – женщина в белом венке, состоящая в первом браке, отвела невесту в атрий, к постели, покрытой ковром тирского пурпура и вавилонским одеялом с вышивками. Вокруг ложа стояло шесть статуй богов и богинь, покровительствующих браку. Тяжелые шторы на входе в атрий задвинулись с шорохом, и свадебный кортеж удалился…

Утром второго дня Шестая кентурия претории получила приказ возвращаться в Рим.

2. Рим, Палатин, Кливус Викториа

Сергий отпер калитку в кованых воротах и пошагал через парк к дому Нигринов – четыре друга и одна подруга решили скинуться и улучшить жилищные условия. На сердце у Лобанова было тяжеловато, одолевали воспоминания, но и радость была – он пришел покупать весь этот огромный домус-особняк, чьи стены помнили Авидию Нигрину. Здесь она родилась, здесь взрослела и расцвела. А если спуститься тайным ходом через грот в парке, попадешь в катакомбы, где скрыта ее могила.

Сергий вздохнул – и перешагнул порог замусоренного вестибула. Навстречу ему вышел нынешний хозяин дома, дальний родственник Гая Авидия Нигрина, приехавший откуда-то из Галлии.

– Что тебе угодно? – нахмурился он при виде Лобанова, одетого в форму преторианца.

– Луциллий Валенс? – спросил Сергий.

– Он самый.

– Ты продашь этот дом?

– Кому?! – вылупился Луциллий.

– Мне, – спокойно сказал Роксолан.

– Я не знаю, откуда ты, – проговорил Луциллий, – но этот дом стоит дорого.

Сергий отсчитал четыре векселя и протянул Валенсу:

– Этого хватит?

Луциллий Валенс всмотрелся в цифры и вздрогнул.

– Д-да, конечно, – пролепетал он.

– Тогда оформим всё как полагается, – заключил Лобанов.

В тот же день Луциллий Валенс съехал, держа векселя у сердца, чтобы они грели душу, а четверо преторианцев переехали на новое место жительства. Тзану Лобанов провел в бывшую кубикулу Авидии.

– Вот здесь мы и будем жить, – сказал он ласково. – Нравится?

– Очень! – выдохнула впечатленная сарматка.

– Зоэ кай психэ…[79] – нежно проворковал Лобанов. Тзана счастливо зажмурилась. Гомоня, в кубикулу ввалились друзья.

– Выбирайте любые комнаты, – сказал Сергий, – и обставляйте их как хотите! Деньги еще есть.

– Чур, я на втором этаже! – закричал Эдик. – Оттуда вид на Капитолий!

– Валяй!

– А я на первом устроюсь, – решил Искандер. – Папирусов накуплю.

– А я кровать хочу, бронзовую! – зажмурился Гефестай. – Чтоб матрас был набит левконской шерстью, а подушки – пухом германских гусей!

– Двуспальную или односпальную? – заинтересовался Эдик.

Гефестай задумался и решил:

– Двух!

– Сексуальный маньяк! – с ходу определил Эдик.

– Сам ты маньяк!

– Акун! Уахенеб! – подозвал Сергий. – А вы чего прибедняетесь? Занимайте комнаты! Тут на всех хватит!

Из парка вернулся Киклоп.

– Как всё запущено, – ворчал он, – заросло всё. – Внезапно сообразив, он спросил: – А если я леопардиков верну, ничего?

– Возвращай! – сделал широкий жест Сергий. – Прокормим как-нибудь твоих леопардиков!

– Ага! – поддакнул Эдик. – Пригласим двадцать гостей на новоселье, накормим… И никто ж не будет считать, сколько их от нас уйдет!

Обставляли дом до праздника Форс Фортуна, ни в чем себе не отказывая. Купили и рабов, а Киклопа произвели в вилики-управляющие. И потянулась спокойная мирная жизнь. Летние каникулы. Отпуск.

А в июльские иды к преторианцам домой заявился Марций Турбон, прибавивший пару фунтов на сытой, здоровой дакийской пище.

– Сальве, сиятельный! – приветствовал его Сергий. – Прошу!

– Недурно, недурно… – протянул презид, оглядывая атрий. – А что это за собаки по парку рыщут?

– Их зовут Зара и Бара, – улыбнулся Сергий, – и они не совсем собаки.

– Ага… – погладив стол из цитрусового дерева, за триста тысяч сестерциев, Марций Турбон хмыкнул одобрительно: – Вижу, роскоши вы не чураетесь.

Весь контуберний собрался в атрии и расселся на скамьях, покрытых тирским пурпуром с фиалковым оттенком. Вертлявая длинноногая рабыня-египтянка принесла вино и закуску.

Проводив ее глазами, наместник начал:

– Ну что ж… Вы справились со своей работой, а я – со своей. Отныне я снова префект претории, чему рад несказанно. К-хм… Так что слушайте новое задание – будущей весной вам надо будет съездить в Серику.

– Куда-куда?! – перебил его Эдик.

– В страну серов, – иначе сказал префект.

– В Китай, балда, – объяснил Искандер.

– Я могу продолжать? – осведомился Марций Турбон.

– Да-да, пожалуйста! – сказал Эдик.