Дорога войны

– Он заявится или к нам, или в какое-нибудь другое место. Таких мест пять, и везде будут поджидать этого царька. Почему – я не могу вам сказать, это тайна. И где этот Оролес шарится, я тоже не знаю. Но уж если этот латрункул попадет в здешние места, он должен попасться!

– Я понял, – решительно заявил Плосурний, – и сразу же погоню ребят копать ров. Если Оролес придет, на стены поднимутся все, кто способен носить оружие. Латрункулы никогда не войдут в Бендисдаву!

– Ты не понял, – мягко сказал Сергий. – Латрункулы как раз и должны войти в Бендисдаву! Вот, я заметил на Декуманских воротах, там левая башенка полуразобранная.

– Лес был гнилой, – объяснил Дазий, – мы хотим разобрать ее и сложить заново, из крепкого дерева.

– Правильно! Разбирайте. И ворота снимите – якобы для починки. Я уверен – у Оролеса разведка работает неплохо: лазутчики сразу доложат царю о слабом месте в обороне Бендисдавы. И когда он нагрянет сюда, если нагрянет, то очень удивится.

– Можно спрятать в домах несколько сотен воинов, – нерешительно предложил Дазий.

– Именно! Только вот женщин и детей надо незаметно увести из поселка в надежное место, лучше всего – сегодня ночью. Конники будут скрываться неподалеку, в чащах, а твои легионеры, Плосурний, пусть затаятся напротив, за речкой – там как раз лесистый склон.

Префектам и Плосурнию план понравился. Они вошли в азарт – и уточнения, идеи, рационализаторские предложения посыпались как из рога изобилия.

К вечеру Сергий вымотался совершенно. Сначала он с префектами присмотрел место для тайной стоянки ауксиллариев, потом помогал Дазию с добровольцами снимать ворота, наладил незаметную эвакуацию мирного населения на дальние поля, где вырос целый табор из шатров и шалашей, а самые хозяйственные поставили сарматские юрты, крытые кошмами.

В самой Бендисдаве тоже стояли такие – на незастроенной полянке около рынка. Сюда частенько наезжали язиги, кочевавшие по долине Тизии, они вели торговлю сыром и маслом, шерстью, кожами, пригоняли овец.

Смеркалось. В юртах разожгли очаги – огонь чуть-чуть просвечивал сквозь тонкий войлок, а над отверстиями дымогонов вились подсвеченные струйки. Пахло кизяком и можжевеловыми ветками.

Лобанов, кутаясь в плащ, послонялся по Декуманусу, свернул на Кардо, пересек форум и снова вышел к рынку. Здесь его и встретила Тзана. С непринужденностью ребенка она подошла к нему и взяла за руку.

– Пойдем ко мне, – предложила она. – Сара больше нет, а дядьку Марк Ульпий положил в госпиталь, ему стрелой пробило грудь.

Сергий тут же разволновался… Тзана дотащила его до своей юрты, откинула полог и ввела.

– У меня тепло, – сказала она, – ты устал, тебе надо отдохнуть.

Сергий с любопытством огляделся. До этого он никогда не бывал в жилище кочевника. Юрта была круглой – этакая полусфера из гнутых прутьев, крытая белым войлоком, расшитым звездами и цветами. Посередине крыши в круглое отверстие убегал дымок, скручиваясь над костерком из смолистых корней и сухого кизяка.

Справа от входа висел огромный кожаный турсук, сделанный из цельной коровьей шкуры. Горло его было завязано вокруг резной деревянной ручки-болтушки.

– Хочешь попробовать? – спросила Лобанова хозяйка.

Не дожидаясь ответа, она энергично поработала болтушкой и нацедила кумыса в две чаши.

– Пей!

Сергий с удовольствием выпил. Кумыс был резкий, словно газированный.

– А теперь спать!

Лобанов согласно покивал – его так и тянуло занять горизонтальное положение. Тзана раскатала стеганое одеяло и принялась раздеваться – стянула через голову сорочку, сняла шаровары. Роксолан, как зачарованный, следил за тем, как упруго качаются девичьи груди. Отблески костра скользили по гибкому телу. Тзана легла на спину, вытянув ноги, и закинула руки за голову. Сергий не заметил взволнованного дыхания или какого-то особого кокетства. Девушка не бросала на него призывных взглядов – она просто лежала и смотрела в потолок, по которому скользили отсветы костра.

Лобанов быстро разделся и опустился рядом с девушкой на колени. Он коснулся ладонью ее живота, погладил его, перевел руку на бедро… «Может ли мальчик дружить с девочкой?» – всплыла вдруг давняя тема для сочинения.

Тзана закрыла глаза и сказала:

– Чего ты не ложишься? Ложись, нам до свету вставать. И укрой меня, а то холодно.

Сергий, растерянный и расстроенный, накинул на девушку теплое одеяло, сшитое из беличьих шкурок, и лег сам. Тзана поворочалась, устраиваясь поудобнее, прижалась к нему. В Лобанове ворохнулось возбуждение и снова угасло – сарматка легла с ним спать, а не заниматься любовью. Спать – и только. Они не вместе, они рядом. Тзане так теплее и спокойнее. Может ли мальчик дружить с девочкой? «Может», – мрачно подумал Сергий и закрыл глаза.

Глава двенадцатая, из которой доносятся грохот щитов, лязг мечей и боевой клич легионеров