Дорога войны

Привстав на козлах, Публий громко заговорил, показывая то на драный полог фургона, то на степь. Язиги ответили все разом, яростно крича и перебивая друг друга.

Гай уже было подумал, что это предвещает гибель, но Публий перекричал-таки степняков. Всадники неожиданно успокоились, развернулись и поскакали на север.

Эксептор-консулар, отдуваясь, присел на облучок.

– Сейчас, – сказал он устало, – привезут нам Сирма.

– Я думал, – подал голос Гай, – что мы доедем до самого… этого… зимника.

– Доехать – доехали бы, а вот обратно… Не уверен. В становище нас никто бы и пальцем не тронул, но кто мешает порубать нас в степи?

– А отсюда, значит, мы уедем спокойно? – ухмыльнулся Луций.

– Я их предупредил, чтобы привезли Сирма и с десяток хороших лошадей. Мы сядем и умотаем.

– А если они явятся всей толпой? – с интересом спросил гладиатор.

– Тогда мы зарежем презида, – спокойно ответил Публий.

– Но мы же договаривались… – встрепенулся Гай.

– Если они нарушат слово и явятся всей толпой, – жестко сказал Публий, – тебе и самому придется зарезаться! Язиги – ба-альшие мастера по пыткам! Бицепсы тебе срежут, кожу ремешками спустят – сто раз пожалеешь, что мечом себя не заколол.

Но страхи оказались напрасными – скептух Сусаг не нарушил слова. Видать, возможность заполучить в плен самого наместника перевесила позывы алчности и кровожадности.

Из степи выехала троица конных – два язига вели между собой третьего всадника, седого и сгорбленного, привязанного к седлу. Рядышком трусил небольшой табун всхрапывавших лошадей.

– Вытаскиваем товар! – засуетился Публий. Луций соскочил с коня и расшвырял шкуры.

– Выходи, презид! – вскричал он глумливо. – Приехали!

Связанный наместник едва не упал, очутившись на земле, но устоял, задрал голову, вызывающе глядя на язигов. Те залопотали, удовлетворенно кивая: будем меняться!

Сирма стащили с седла и усадили в него наместника. Гикнули, свистнули – и умчались в степь. Конский топот становился всё тише и тише, пока не смешался с хоровым шорохом сухих трав.

– Как жизнь, Сирм? – бодро спросил Публий, привязывая первосвященника уже к другому седлу.

– Ты римлянин? – проскрипел жрец, покорно складывая руки.

– Я тот, кто хочет золота! – четко выговорил Публий.

– Мы все хотим, – мягко поправил его Луций Эльвий.

– Золото? – отрешенно молвил Сирм. – Великий Замолксис, какая глупая блажь. И вы туда же.

– Поехали, поехали! – вскричал Публий, вскакивая на коня. – Луций, ремень крепок?

– Вполне. Гай, снимай маску, хватит уже!

Легат с радостью сорвал кожаную личину и отбросил ее в траву.

– Ты проводишь нас до святилища на горе Когайнон, – ласково объяснил эксептор, оборотясь к жрецу, – мы достанем золото – и можешь быть свободен!

– Вы хотя бы убейте меня в андреоне, – криво усмехнулся Сирм, – не скормите птицам.

– А зачем мне… нам тебя убивать? Какой от этого прок? Отдашь золото – и гуляй!

Сирм покачал головой.

– Этой ночью пойдет снег, – сказал он. – Пока мы доедем до гор, дороги станут непроходимыми.

– Ничего, дождемся теплых дней. Перезимуем в царстве Тарба.

– Это где? – насупился Гай.

– В Пустыне гетов. Там, на востоке, между Тирасом и Пиретом. Как задует буран – насквозь метет, зацепиться ветру не за что! Ну, хватит болтать. Вперед! Рысью, рысью!

Четверо всадников поскакали на запад, к долине Кризии, северного притока Тизии. Рядом с ними бодро рысили сменные лошади, напруживая мускулы под атласной кожей. Ветер играл длинными гривами коней, взметывая их как языки черного пламени.

Ближе к вечеру небосвод замутился, просыпая снег. Его падало все больше и больше, снежинки закручивались в плотные клубы и раскручивались колючими вихорьками, пока не завалили всю землю. Десяток сарматских конников пометался по степи, но всякие следы троих римлян и одного дака замело белым и чистым. Язиги покрутились – и повернули обратно.

Глава шестнадцатая, в которой Сергий становится ближе к природе

Под вечер устроили привал. Костер разожгли под защитой двух деревьев в обхват, рухнувших друг на друга в бурю. Хватило места и коням, и всадникам. Эдик, изголодавшийся по чаю, заварил его таежную разновидность – из бурых листочков земляники, смородины, сухих ягод малины. Нарубил каких-то веточек, добавил для крепости. Сергий попробовал – ничего вроде. Душисто. Не «черный байховый», но пить можно.

– Чай – полезный, хорошо утоляющий жажду напиток, – назидательно произнес Эдик.

– Это не чай, – скривился Гефестай, заглядывая в кружку, – а мочай!

– Что б ты понимал в чаях, смертный! – оскорбился Чанба.

Искандер лишь хмыкал, прислушиваясь к спору дегустаторов. Он был занят важным делом – разделывал подстреленную косулю и насаживал куски мяса на толстый прут.

Тиндариду помогали Атей и Скила – подносили дрова, собирали дикий лук для приправы, а прочие оказывали им моральную поддержку.

– Долго еще ехать? – спросил Лобанов, поглядывая на Верзона, взявшегося чистить и точить оружие.

– Да мы почти рядом, – проворчал вексиллатион. – Чей-то не видно никого, удивляюсь! Или язиги на войну собрались, или охоту большую затеяли.