Дорога вспять. Сборник фантастических рассказов

– Паломники, значит? – ухмыльнулся бандит с просевшей на плечи головой, ни к кому конкретно не обращаясь. Он не выпускал из зубов стеклянную люфу и часто сплёвывал.

– Лижете богу жопу в надежде на просветленческий пердёж? – добавил после паузы. – Какому из них?

Его товарищи выпрыснули в спёртый воздух безмерные порции смеха.

Анква Дрю не выдержала. Но ей хватило благоразумия поработать над тоном.

– Бог один. Он – Творец. Но никто не запрещает другим верить в иные имена, в конце концов, возможно, они лишь тени главного Имени.

Люфа сплюнул. Атеизм выделялся на его лице не хуже ломаного носа.

– О как, пацаны! Слыхали? Так что… – он проткнул взглядом молодого паломника, сидящего на полу, – …и богинь, выходит, няма? А, паря? Не видал? С сисяндрами такими загорелыми?

Парень опустил глаза.

Бандит зашёлся выхлопами хрипа.

Штурман сжал Анкве локоть: молчи.

– Сенатор Шпагата сбежал на Нову, – снова зашептал капитан. – Голову губернатора бросили в малиновую реку. Теперь с туристов, рискнувших посетить Дерево, дерут втридорога. А иногда пускают кровь.

Люфа указал на парня пальцем, потряс серым ногтём, затем повернулся к Анкве.

– Не видел ваш парниша. Не-а! А ты, мать, походу самая возвышенная?

– Я лишь следую по святым местам. Несу своё поклонение.

– Это место свято? Ты за нашу дыру базаришь? Не на ветвях ли Радужного куста поселился твой бог?

– Помимо своей веры, мы несём слова других смертных.

– За бабос? Так?.. Ладно, не кексуйтесь, – успокоил Люфа. – Подмажете Колчана и чирикайте с Деревом сколько угодно.

Рум стоял неподвижно – следил за дверью, за которой исчез один из авторитетов этого отстойника. Посадочное поле скрывали листы жести.

– Мать, а тебя не смущает, что я создал твою тушку две минуты назад?

– Что?

– Что-что? Я твой бог. Твой – Создатель.

– Мне пятьдесят лет. Вы не могли создать…

– Набросал тебе ложных воспоминаний, остальным тоже. Сечёшь?

– Я…

– Если вы Бог, то способны совершить чудо? – влезла врач.

– О! – бандит осклабился. – Легко.

Сопло его импульсника дрогнуло. В этот момент дверь распахнулась.

Шаги принесли к скопищу людей мужчину в лёгком прогулочном костюме. Белое пятно среди тёмной плитки и тлеющих каналов аварийного освещения. Гладковыбритое лицо, довольно симпатичное, с некоторым угловатым шармом молодости. Не больше тридцати. Волосы цвета охлаждённого свинца. Казалось, он здесь случайно. Просто вышел не из той двери, не в тот мир.

– Я представитель пахана Колчана. Пройдёмте за мной.

Рука пригласила. Бандиты, дыша в бороды, посторонились. Люфа сделал попытку сплюнуть, но передумал.

– Все? – спросил капитан.

– Да, – Светлый костюм кивнул. – Мы поместим вас во временных апартаментах на территории космопорта. Заранее извините за условия. А представители вашей миссии смогут оговорить с Колчаном условия посещения Радужного Дерева. Трюм мы уже просканировали – думаю, проблем с записками не будет. Сможете оставить, но, сами понимаете, как долог будет их век.

Они пошли.

Брод держался середины. Всё, что он услышал из разговора Светлого костюма и полковника:

– Как я здесь оказался? Головорезам тоже нужны парламентёры и бухгалтеры…

*

Эта история не о сержанте Клае, но он играет в ней свою роль. Вы и так остались обделёнными – беседами Брода и Марселлуса, всходами хрупкой дружбы двух людей. Двух врагов.

Будет несправедливо, если вы не услышите, как сержант скажет, что он – потомок первых Изгоев. Как и другие люди на «Ртути». А Брод кивнёт – он знал, догадался.

Печально, что вы не увидите паутину кратких объятий. В них – много слов и дождя. Притоптанных ориентиров.

Несправедливо. Столько прошло мимо. Но вы – всегда спешите. А рассказчик слишком много знает «про себя», порой пишет шёпотом, без букв.

Но нельзя не упомянуть, что именно Марселлус дал Броду свой скафандр класса «Тьма», когда Колчан посоветовал договариваться о посещении Карниза с местным патрулём, – за что после лишился половины кредитов и попал под трибунал. И именно Марселлус помог землянину в той ночной вылазке.

И на прощание:

– Найди её.

*

Брод просунул пальцы в отверстие и приподнял люк, а затем, перехватив свободной рукой за высвобожденный участок ребра, рывком перевернул. Чугунный кругляш упал «орлом» – Брод мысленно отдал «решку» голове дракона, выбитой на лицевой стороне, – и с обрывистым металлическим стоном впечатался в пол подвала.

В стене шахты торчали скобы, которые уходили вниз. Брод начал спускаться. За ним спускался Марселлус.

Схема космопорта и его окрестностей была в голове Брода, в объёме, с артериями подземных путей. Он вертел её и сверялся, выискивая точку подъёма, ближайшую к истоку малиновой реки.

Под ногами причмокивал толстый слой мха.

Ночью в пустыне было прохладно. На севере кратер дышал испарениями, плёнкой блестело силовое поле. Малиновая река казалась потоком тёмного кваса, и лишь Радужное дерево не потеряло ни единой краски.

Они нашли нужное место и принялись копать.

Вернулись через час. Незамеченные. Продрогшие ожиданием – каждый своим.

*