Дорога ввысь. Новые сокровища старых страниц. №6

И теперь, подумав о матери, он невольно всхлипнул. Не было у него больше никого на этом свете. Все были против него, и он был против всех.

„Господь не оставит тебя, я поручаю Ему тебя!" -сказала мать перед самой смертью. Но что же было в действительности? Почему он должен был все время бороться против всех и вся? Именно от этого так часто и так настойчиво предостерегала его мать.

Не лучше ли возвратиться назад в Оттернхоф? „Завтра же я поговорю с крестьянином, попрошу у него прощения... Возможно, он оставит меня здесь. Я ведь хорошо ухаживаю за скотом и вовсе не ленив, он же знает об этом... И если я пообещаю ему стать лучше, возможно, он не отошлет меня в сиротский приют..."

Гроза разразилась с неистовой силой. Ветер завывал над лугами, беспрерывно сверкали молнии и гремел гром. Стало темно среди бела дня. Затем упали первые капли дождя, а чуть позднее полило как из ведра.

Франс испугался своих мучительных мыслей. Неужели и вправду ему придется противостоять грозе под открытым небом? Об одежде он не беспокоился. Хотя было воскресенье, он не надел свой выходной костюм, по-прежнему лежавший в сундуке. Он уже давно больше не надевал его. Да, после первого воскресенья в Оттернхофе он его больше не надевал. Каждое воскресенье он мечтал о том, чтобы крестьянин и крестьянка взяли его с собой в церковь. Всегда готовый к этому, он ждал у ворот, открывающихся во двор. А Зуренбурги проезжали мимо него, даже не повернув в его сторону головы. Случайно это увидела Янс и подшутила над ним:

- Ну, Летучая Мышь, не удается тебе стать благочестивым? - Тогда он вернулся в сарай и снял, заботливо сложив в зеленый сундук, костюм, который с таким трудом справила ему мать. И с того воскресенья он его ни разу не надевал. И отныне, когда

звонили церковные колокола, Летучая Мышь уходил в поле, где коровы крестьянина Кееса внимательно поворачивали головы в сторону мальчика, а лошади подбегали на его свист и позволяли себя гладить. Или же его тянуло к какому-нибудь из больших прудов. В тени прибрежного кустарника он сбрасывал одежду и прыгал прямо головой в холодную воду.

Одежды ему было не жаль, но все же ему казалось разумным поискать убежище от непогоды. Он быстро побежал к ивняку, растущему вдоль канавы. В подходящем месте он разбежался, и вот он уже стоял на другом берегу канавы. Быстро оглянувшись, он поспешил через высокую траву к густому кустарнику, который, очевидно, был ему хорошо знаком. Поскольку он уже нашел удобное место, он вполз туда, пролез еще несколько метров и проворно скрылся в полом мощном стволе старой ивы. Мальчик часто посещал это убежище: здесь он чувствовал себя спокойно. Над ним бушевала гроза, гремел гром, сверкали молнии, как из ведра лил дождь. Но Франс не боялся. Да и кого было бояться?

Нет, он совсем не испытывал страха. Люди, вроде крестьянина Кееса, они-то действительно боялись: им есть, что терять. Молния может убить его скот, пасущийся на лугу, поджечь его поместье, убить его жену или ребенка - они обладали тем, что им дорого и ценно, к чему было привязано их сердце. А чего должен был бояться Франс?

Наблюдая за ослепительной игрой природы, Франс на какой-то миг забыл свои печали. Когда дождь закончился, засверкали покрытые шифером башенки трактира в Люденхофе, словно они были из серебра. Мальчик выбрался из своего неудобного убежища на свободу, размял затекшие конечности и глубоко втянул холодный свежий воздух. Постепенно из-за облаков выглянуло солнце и по волнующейся поверхности озера забегали золотые солнечные зайчики. Франс почувствовал сильный голод; к полднику он, конечно же, опоздал. Ну, это не страшно - по воскресеньям Янс всегда оставляла ему на столе, в молочной, два куска хлеба, поскольку он уходил на рыбалку и часто возвращался домой поздно.

Еще раз взглянул на озеро и на зазеленевшие от обильного дождя луга и не спеша отправился в От-тернхоф. Как только он пришел туда, он сразу же отправился в молочную, но на чисто выскобленном столе для него не было хлеба.

- Это похоже на Янс! Из-за какой-то маленькой лягушки не оставить мне хлеба! - Тут Франс услышал из соседнего помещения голос Янс. Она напевала про себя какую-то старую песню. „Она, должно быть, в хорошем настроении, пойду спрошу у нее про хлеб." Он тщательно вытер перед дверью грязные башмаки и тихо прошел в кухню. Янс не замечала его, пока он не встал у нее за спиной. Как только он заговорил с ней, она испуганно обернулась.

- Где мой хлеб? - спросил мальчик.

- Летучая Мышь! Как ты меня опять напугал! Ты, парень, сведешь меня в могилу!

- Ты трусливая, как заяц! Смотри не пугайся, когда смотришься в зеркало! Скажи лучше, где мой хлеб?

В это время открылась дверь в кухню и вошла Йоханна.

- Что случилось, Янс? - тихо спросила она - Только что я слышала, как ты пела, а теперь уже ссоришься с Франсом.

- Он только злит и дразнит меня, - язвительно откликнулась Янс, - целых полдня, несмотря на непогоду, он шлялся по полям и вдруг появился за моей спиной, как злой дух, как же тут не напугаться!