- А потом, Вайденхоф, потом?.. - потребовали мы.
- Потом, - продолжал старик, - мне настало время учиться. В институте. То, что я слышал от матери и от Дорле, было лишь начальной школой, детскими игрушками. Я несколько лет побыл в институте для слепых, поскольку я был непокорным студентом, учившимся очень медленно. Родители к тому времени состарились и отошли на покой. Но они почили, уверенные, что их Фридер не пропадет. Братья женились, старший взял хозяйство на себя. У сестры уже давно был муж и дети. Наследство мое растаяло - много отняла учеба в институте. С „богатым наследством" было покончено. Но все же оставался Вайденхоф. И Дорле дождалась меня. Она могла бы иметь другую, лучшую долю. Но ей нужен был только Вайденхоф, корзинщик. И мы были счастливы вместе, несомненно, счастливее, чем если бы я был зрячим и для меня не открылся бы внутренний свет...
Да, дети, теперь вы знаете мою историю. Подумайте, что из нее может пригодиться вам в жизни. Постарайтесь, чтобы от вас не улетали птицы, как от меня, когда я имел зрячие глаза! Лучше постарайтесь быть такими, чтобы они прилетали к вам в окно и садились на руку, пока вы еще можете видеть...
Он сказал это в шутку. Но мы восприняли это всерьез. И прежде, чем уйти, мы протянули старику руки со словами: „Спасибо вам большое!"
И одновременно это было нашим обещанием.