Дорога затмения

По толпе пошло бормотание. У каждого из наблюдателей имелась своя версия происшедшего. Ю А подначивал инородца, и тот накинулся на него. Нет, это Ю А накинулся на чужака, когда тот довел его до безумия. Нет-нет, капитана околдовали и вынудили сражаться. Чужак хотел убить капитана. Ю А еще повезло, что он остался в живых.

— Последнее справедливо, — спокойно заметил седой ветеран, дотоле молчавший. — Если бы военачальница видела, как он летел…

— Я видела. И весьма многое. — Чи-Ю спешилась, бросив поводья ближайшему конюху. Тот повел кобылицу в стойло, несказанно счастливый тем, что ему представился случай избежать заслуженной взбучки.

Ю А умудрился сесть и громко стонал, с трудом втягивая в легкие воздух. Грудь злополучного капитана была окровавлена, обломки ключицы ходили вверх-вниз, доставляя ему непрекращающиеся мучения. Движеньем бровей он пытался указывать на Сен-Жермена, но глядел на Чи-Ю.

— Пес! Гнусное отродье шакала! Вот он каков — твой чужак!

Чи-Ю с бесстрастным, но бледным от внутреннего разлада лицом подошла к своему офицеру.

— Немедленно замолчи, — приказала она, хотя и понимала, что дело зашло чересчур далеко. Одернуть Ю А следовало бы много раньше. Ей ведь было известно, как он относится к ней. Капитан вожделел ее и не делал из этого тайны. Его притязания втайне даже льстили Чи-Ю, а внешне… а внешне она предпочитала не замечать их. Это было, как оказалось, не очень разумно, ибо воздыхатель занесся и возомнил, что имеет на собственную начальницу какие-то там особенные права.

— Знай, что отсюда тебя уберут. Не мешкая, прямо сейчас, не дожидаясь, когда твои кости срастутся. Мао-Та в отчаянном положении, и каждый больной тут обуза. Ты сам себе выбрал этот удел.

Чи-Ю помолчала и повернулась, чтобы уйти.

— Шлюха! — прошипел вслед ей Ю А.

И тут же вскрикнул от боли. Меч военачальницы, птицей взмыв в воздух, плашмя полоснул его по лицу.

— Никто не смеет меня судить независимо от того, нравится или нет вам мое поведение! — Щеки женщины запылали, от ее напускного бесстрастия не осталось и следа. — Я здесь командую, зарубите себе на носу! Если мне вздумается взять в свою спальню хромого верблюда, вы это примете, ибо я так хочу. Всем ли все ясно? — Она взмахнула клинком и обвела присутствующих изучающим взглядом.

— Ты околдована! — всхлипнул Ю А, слизывая с рассеченной губы кровавую пену.

— Тут нет колдунов, — пробормотала Чи-Ю, чувствуя непонятное облегчение. — Линг, проследи, чтобы ему вправили кости и наложили лубки. — Вогнав меч в ножны, военачальница пересекла двор и подошла к неподвижно стоявшему инородцу.

— У меня есть лекарства, способные унимать боль, — негромко сказал Сен-Жермен. — Послать что-нибудь в лазарет?

— Нет, это неправильно истолкуют. Все посчитают, что вы перетрусили и пытаетесь задобрить врага. — Ее глаза потеплели, потом в них блеснула тревога. — С вами хоть все в порядке? Он не поранил вас?

— Это не так-то легко, — сказал Сен-Жермен. — Сожалею, что дело дошло до такого. — Оглядев переминавшихся с ноги на ногу ополченцев, он продолжил: — Вы уверены, что выбираете в разговорах со мной правильный тон? Ведь ваши люди отнюдь не слепцы.

Чи-Ю усмехнулась и с нарочитой медлительностью положила руку ему на плечо.

— Пустое. Им и так все известно. И довольно давно.

Сен-Жермен, потрясенный величием этого жеста, склонил голову и прошептал:

— Благодарю всех забытых богов за то, что они позволили вам сделаться тем, что вы есть, а не третьей женой какого-нибудь мандарина, впустую растрачивающей на дом и хозяйство свой ум и талант.

Чи-Ю вскинула брови.

— Такое могло бы произойти, получись мои братья… удачными. Да, мне тоже, пожалуй, следует возблагодарить ваших забытых богов. — Она оглянулась через плечо — на ополченцев, подсовывающих под Ю А широкую доску.

Линг, поймав начальственный взгляд, засуетился и выронил свой угол доски; скользкая древесина поползла и из рук других добровольных носильщиков. Грохнувшись оземь, раненый завопил, его кинулись поднимать, подняли, но на булыжниках что-то осталось.

Линг наклонился, однако отдернул руку и побежал к Чи-Ю.

— Из поясной сумки Ю А кое-что выпало, — доложил он, явно волнуясь.

— Неужели, — недовольно скривилась Чи-Ю, не имея желания возвращаться к больному вопросу. — И что же?

Один из ополченцев нагнулся.

— Деньги, я думаю. Целая связка монет.

Услышав это, Ю А закричал:

— Она не моя!

— С каких это пор капитан ополчения отказывается от денег? — пробормотала Чи-Ю, приближаясь к виновникам досадной заминки. — Ого! Сколько их тут! Дайте-ка я посчитаю.

Ей протянули кожаный шнур, унизанный разнородными металлическими кружками.

— Это мой выигрыш. Я недавно играл, — заявил внезапно Ю А.

— Но ведь ты только что говорил совершенно другое, — напомнила военачальница, разглядывая монеты.

По тому, как сгорбилась маленькая китаянка, как безвольно поникли ее плечи, Сен-Жермен понял, что она чем-то расстроена, и счел возможным к ней подойти.

— Что это? — спросил он сочувственным тоном.

Она поперхнулась от злости и унижения.

— Монгольские деньги.

— Я выиграл их! — воскликнул Ю А.