Дорогая буква Ю

В подвальном этаже часовня святой Елены, матери Константина, с армянскими мозаиками на полу. На стенах вырезаны тысячи крестов, это автографы крестоносцев. Еще ниже — старая цистерна, в которой нашли Животворящий крест. На месте находки — красноватая мраморная плита с изображением креста. Найденный тогда крест разделили на две части. Одну часть отправили в Константинополь, другую оставили в храме Гроба и выставили на всеобщее обозрение. Паломники целовали его — и в религиозном экстазе откусывали, что могли, чтобы хотя бы во рту унести кусочек величайшей христианской святыни (по преданию, крест был сделан из древесины райского Дерева познания добра и зла и сложными путями достиг Иерусалима, не без участия царя Соломона и царицы Савской). Позже крест разделили на кусочки и раздали по церквям и монастырям. Небольшой его опилок хранится тут же, в храме, недалеко от Голгофы.

…

Два раза я был в Иерусалиме и оба раза в феврале.

Фотографировал цифровой камерой. Готовил материал для выставки в Берлине. Штатива у меня не было. Не взял я его с собой из Германии, а в Святой земле покупать штатив не хотелось. Купил там зонтик, а он сломался через два часа.

В храме Гроба было темно. С рук снимать невозможно, вспышку я не люблю, приходилось устанавливать камеру на какие-нибудь камни или прижимать ее к столбам, колоннам или стенам.

Дождь ледяной лил дни напролет. Пару раз и снежком присыпало Святую землю. Я прятался от непогоды в храме. Бродил по нему, не торопясь, как привидение. Пытался себе представить, что вот тут — лежал мертвый Спаситель, тут с ним говорила Мария Магдалина, тут храпели грубияны-стражники, а тут — римские легионеры играли в кости, делили его рубаху.

В храме Гроба хранятся и толстая короткая колонна, на которой Спаситель сидел, когда ему надевали терновый венец, и обрубок другой колонны, к которой его привязали для бичевания. Терновый венец, кажется, тоже долго хранился в храме Гроба. И молоко Богородицы есть в ассортименте и много чего еще…

Десятки тысяч паломников своими молитвами и слезами превратили мертвый хлам в реликвии. Вдули в вещи, камни, картины, в само пространство новое содержание-дух, создали новую намоленную материю.

Чуда и высшей жизни во всем этом нет, но есть боль, вера, терпение и торжество ожидания второго пришествия Спасителя. Правды и справедливости. Суда и расправы над деспотами и насильниками. И блаженства для добрых.

Но Спаситель вечно опаздывает. Его небесный поезд задерживается. Подождите, господа, еще десяток эонов…

Чтобы уменьшить боль — на камни ставят зажженные свечи.

Как иголки в иглоукалывании.

…

Для фотографа отсутствие людей — благодать божья.

Люди отвлекают. Молятся, шепчут, толкаются. Монахи и попы различных конфессий устраивают в храме потасовки. Не могут поделить ризу.

Я щелкал и щелкал себе в тишине…

По крышам храма барабанил дождь, вода, казалось, была готова затопить ненавидимый прокуратором город. Снимал и против воли пропитывался потихоньку — как ромовая баба ромом — молитвами сотен поколений паломников, солью их пота и их слез, въевшейся в мраморы и порфиры.

До того, как воинственный Константин построил тут церковь, на месте Гроба Господня стоял храм Венеры, на алтаре которого приносились отвратительные христианам жертвы, где-то рядом с крохотной Голгофой (не гора это, даже не скала, а маленькая приподнятость скальной породы, возвышающаяся над местностью на несколько метров) стояла массивная статуя Юпитера.

Что заставило деспота, казнившего собственного сына и заморившего жену в бане, поверить в басни распятого еврея?

Срыть родное ему античное великолепие, копаться в земле и гравии, в поисках каменной норы, в которой за три столетия до него кто-то будто бы похоронил сына плотника, проповедника и бесогона, накормившего тремя рыбами триста человек? Который к тому же был распят, но воскрес и из погребальной пещеры то ли сам ушел, то ли улетел как вертолет прямо в небо. Потом — как Наполеон — на короткое время вернулся, побеседовал с учениками, позволил апостолу Фоме потрогать свои розовые внутренности и отчалил навсегда в Царствие Небесное. Прямо с горки взлетел, тут, недалеко, за кладбищем. Там и след ноги на камне сохранился.

Неужто Константин действительно во всю эту чушь поверил из-за снов, видений, увещеваний мамаши или дурацких знамений на небесах?

Что заставило римского императора построить на месте старой каменоломни храм-колосс (современный храм раза в четыре меньше Константинова), щедро украшенный золотом и драгоценными камнями в честь человека, у которого золота никогда не было? Бедняка, который принципиально отвергал не только деньги, но и храмы…

Что вообще заставляет нас — каждого, по мере своих сил и возможностей — совершать безумные поступки? Жажда власти? Страх смерти?

Хорошо, что ужасное творение Константина до нас не дошло.