Дорогая Эмили (ЛП)

— У Табиты разнообразные корни. Этот ребенок будет иметь ирландские, итальянские, немецкие, английские корни. В семье Табиты есть рак и депрессия со стороны семьи матери и болезни сердца со стороны отца. Она также в настоящее время проходят лечение депрессии и принимает антидепрессанты во время беременности. Не употребляет никаких алкогольных напитков и начала принимать дородовые витамины, когда узнала, что беременна.

Я смотрю на салфетку для столовых приборов и вижу, что нацарапала:

Ирландские!

Депрессия.

Я точно бесполезна. Уверена, что позже это не будет иметь никакого смысла для нас.

— Так, действительно ли вам обоим все еще удобно? Кажется, что на самом деле нет никаких препятствий, и это соответствует вашей анкете.

Я не могу говорить, потому что сейчас просто рисую сердца по всей салфетке. Кайл начинает говорить:

— Ничего себе, многое нужно переварить. Она выбрала нас? Вы уверены? Вау.

Я слышу, как голос Кайла дает трещину, и знаю, что он готов заплакать. Или, по крайней мере, именно так это звучит. Я начинаю рыдать и прыгать.

— Это звучит идеально, Анна, просто идеально.

Разговор продолжается обсуждением финансовых деталей в соответствии с соглашением, визитов к врачам и конференц-звонков. Я до сих пор строчу бред на салфетке, когда Анна говорит:

— Хорошо, завтра утром вы получите пакет документов, которые нужно будет подписать. Заверьте все нотариально и верните к нам в течение сорока восьми часов. Табита и Сет хотели бы сделать конференц-звонок в следующем месяце, и они хотели бы, чтобы Карли была на следующем УЗИ Табиты.

— Да, — мы с Кайлом говорим одновременно. Я начинаю смеяться. — Да. Да, это прекрасно. — Затем я начинаю плакать. От счастья. Я люблю плакать от счастья.

Кайл встревает в разговор:

— Все в порядке Кар. Успокойся. Дыши. Анна, все в порядке.

Мне удается попрощаться с Анной и повесить трубку. Телефон немедленно начинает звонить и вибрировать, почти падая на пол. Это Кайл.

— Привет, — говорю я и улыбаюсь через слезы, текущие по моему лицу. Затем говорю. — О, мой Бог, дорогой, это случилось!

Кайл глубоко вздыхает и говорит:

— Я нахожусь на пути домой. Когда ты сможешь быть там?

Я понимаю, что в моем списке все еще остались незавершенные дела. Боже мой! Нет никого способа, который помог бы мне сконцентрироваться на чем-либо.

— Я уезжаю сейчас! — выкидываю свой сэндвич в мусорное ведро, и туда же скомканную мной салфетку и засовываю уже сломанный карандаш в свою сумочку.

— Эй, Кар?

— Да, — отвечаю я.

— Я люблю тебя, — говорит он нежно.

Слезы счастья возвращаются.

— Я тоже тебя люблю.

Улыбаюсь и прижимаюсь к Кайлу. Тот день был прекрасен, и чувства снова обрушиваются на меня. Слезы наворачиваются на глаза, и я кладу голову на грудь Кайла.

Я засыпаю, слушая тихие удары сильного сердца Кайла.

Глава 2

Карли

Нью-Брансуик, Нью-Джерси

Прошлое

17 лет

БУХ БУХ

БУХ БУХ БУХ БУХ

Что такое, черт возьми? В моей комнате темно. Который час? БУХ БУХ БУХ

Твою ж мать!

— Ну же, Кар. Открывай! Мы знаем, что ты там! — хором канючат Бэкка и Кэлли.

— Блин! Подождите! — кричу я, лежа в кровати. Затем включаю лампу, потягиваюсь и, наконец, сажусь. На часах девять. Вечера. Ничего себе! Я проспала три часа. Чувствую себя дерьмово.

Я до сих пор в одежде, в которой была на занятиях пятью часами ранее. На мне удобные джинсы, обтягивающая футболка Henley с длинными рукавами и сандалии. Я буду носить сандалии до первого снегопада. На самом деле неважно, насколько холодная или твердая земля. Сандалии рулят.

Я спотыкаюсь по пути к двери, открываю ее и отворачиваюсь, в то время как они вваливаются в комнату. Они не одни. Мэнни тоже с ними. Он очень привлекательный, гордый и не скрывает своей ориентации. Прекрасный образец гея-красавчика ростом метр девяносто и весом девяносто пять килограмм. Он восхитителен и знает об этом. У него этого не отнять. И это то, что мне в нем нравится.

В первый раз, когда все мы встретили Мэнни, он пел Лайонела Ричи в душевой кабинке рядом с нами. В женской душевой.

На женском этаже.

Он вышел из кабинки в одном полотенце, висящем низко на его бедрах. У всех сразу отвисла челюсть, мы пялились на его идеальный пресс, когда он сказал:

— Дамы, приятно познакомиться. Четвертый душ теперь мой. Слишком много волос и вони внизу на девятом этаже. Приятно познакомиться, цыпочки.

Он улыбнулся своей ослепляющей безупречной улыбкой и подмигнул нам.

С этого момента он стал частью нашего окружения.

Мэнни проносится мимо меня, швыряет большой коричневый бумажный пакет на мой письменный стол и плюхается на кровать Джинджер.

— Бог мой, какой же затхлый запах у этой кровати! — заявляет он и делает вид, что его тошнит.