Дорогая Эмми Блю

Мы вновь выезжаем на главную дорогу. Машин почти нет, асфальт ровный, небо – безмятежно-голубое. Элиот щёлкает кнопки радио, выбирая станцию. Наконец определяется, и машину наполняет тихое жужжание «Битлз». Он постукивает пальцами по рулю в такт мелодии.

И я не знаю, в чём дело – в сотне неотвеченных звонков маме, в тишине, которую я хочу заполнить, или просто в близости кого-то, с кем я могу быть собой, но… я решаю ему рассказать.

– Недавно мне пришла посылка. Открытки с днём рождения. Из детства. От папы. И на них адрес…

Глава пятнадцатая

Суббота, 10 июня 2006.

– Ты не можешь выбрать «Мальтесерс», Люк.

– Это ещё почему же?

– Потому что «Мальтесерс» – драже, а не батончик, а смысл выбора батончика именно в том, чтобы выбрать батончик.

– Идиотская игра, – Лукас одним пальцем поправляет солнечные очки, поднимает лицо к небу. – И я всё равно остаюсь при своём мнении.

– Ладно, – Элиот смотрит на меня, качает головой и улыбается. – А ты выбираешь «Пикник»?

– Скорее ад замёрзнет, чем я выберу что-то другое.

– В нём столько изюма… больше, чем шоколада. Он почти фруктовый!

– Элиот, я сказала – «Пикник», и это мой окончательный ответ.

– Ладно. А я выберу «Дайри Милк».

– Ты такой банальный, – бурчит Лукас и вытягивается на шезлонге. – Ну, что дальше? Как насчёт картошки? Выберите, какую картошку вы будете есть до конца жизни. Я первый. Пюре.

– Пюре? – Элиот корчит рожу, опускает очки-авиаторы. – Может, я и банальный, но ты… ты просто отвратительный.

День сегодня солнечный, на небе ни облачка, и мы лежим в саду за домом Моро: я и Лукас – на шезлонгах размером с кровать, а Элиот – на винтажной тёмно-синей кушетке. Жан и Аманда ушли за покупками к барбекю в честь наших с Лукасом дней рождения, и, как всегда, когда я здесь, у меня замечательный день. И вместе с тем мне немного не по себе. Это странно, но в такие моменты, когда у Лукаса и Элиота щеки болят от смеха, когда мы развлекаемся глупыми играми, чтобы скоротать время, когда в руках у нас стаканы с холодным лимонадом, в небе – солнце, а впереди – прекрасные планы, быть такой счастливой мне кажется почти рискованным. Будто я искушаю судьбу и всё опять пойдёт не так. До Люка всё было так ужасно, так безнадежно. Я потеряла лучшую подругу, потому что она поверила не мне, а своему отцу. Поверила, что я глупая девочка, которая в него втюрилась. Что я разбила их семью. Ту самую семью, которую я знала, любила и боготворила целых пять лет. Джорджия, ее мама, её сестра Меган и, конечно же, Роберт. И бабушка Джорджии, которая иногда заходила по пятницам на ужин, когда я оставалась у них на ночь. Эти вечера, пижама, попкорн и Роберт, всегда такой веселый, так любивший расспрашивать о том о сём Джорджию и меня. И я их потеряла. В одно мгновение. Одноклассники, которые одалживали мне ручки, смеялись над моими шутками, хвалили меня за новую сумку, теперь смеялись надо мной, огрызались, называли словами, о которых я едва могу думать, не говоря уже о том, чтобы произносить их вслух. И учителя. Большинство из них были со мной по-прежнему добры, но я стала замечать, как они исподтишка на меня поглядывают. Да, может быть, я и раньше казалась странной, потому что не участвовала в школьных поездках, потому что моя мама не ходила на собрания, зато писала жалобы на бессмысленность изучаемых предметов. После Летнего бала в моей жизни больше не было ни капли тепла. Но в лице Лукаса и Элиота я вновь обрела семью. Их дружба. Их любовь. Это казалось слишком прекрасным, чтобы быть правдой. По крайней мере для меня.

– Давай, жги, Эм, – Лукас хлопает меня по колену, просунув руку в щель между шезлонгами. – Порази нас всех.

– Жареную, наверное, – говорю я неуверенно.

– И я выбираю жареную, – Элиот хлопает в ладоши, а Лукас закатывает глаза. – Ладно, я выбираю жареную по-домашнему.

– По-домашнему или по-магазинному, это одно и то же, – говорю я.

– Да, Эм, та, которую жаришь ты, – огонь, – признаёт Лукас. – Но я всё равно за пюре.

– Пюре – гадость, – не сдаётся Элиот. – У меня только со школьными обедами ассоциируется.

– Школьные обеды по-любому гадость, о чём вообще речь, Эл?

– Не все, а конкретно наши, – уточняет Элиот, отхлёбывает лимонад и лениво улыбается мне. – Твоя очередь, Эм. Придумывай вопрос.

Я молчу, склонив голову набок, и думаю.

– Хм. Любимая знаменитость. Можно выбрать только кого-то одного.

– Окей, – Лукас зевает.

– Я первая. Джон…

– Бон Джови! – в один голос вопят Элиот и Лукас. Мы смотрим друг на друга и начинаем хохотать, мальчишки дают друг другу пять.

– Слишком просто, – говорит Лукас. – Она всегда выбирает Джови.