Дорогая Лав, я тебя ненавижу

Прислонившись спиной к самой дальней стене отапливаемого гаража, он бросает маленький мяч в противоположную стену, ловя его снова и снова. Здесь припарковано, должно быть, больше пяти роскошных машин, но я не обращаю на них внимания, разглядывая своего друга по переписке.

Незнакомца, которому я открыла свои самые темные секреты.

Мальчика, в которого я была так близка, чтобы влюбиться.

Я почти влюбилась в парня, который все еще хочет свою бывшую. Какой дурой это делает меня? Мне так и хочется закричать ему в лицо. Сказать ему, каким огромным разочарованием он оказался. Сказать ему, что я хотела бы, чтобы он был тем Заком, которого я представляла в своей голове.

Но я не могу.

Он до сих пор даже не подозревает, кто я на самом деле.

Ксавье смотрит на меня сквозь густые ресницы. Он выглядит грустным – нет, он выглядит несчастным. Он не обращает на меня ни малейшего внимания, снова бросает мяч в стену и без труда ловит его.

Я придумываю оправдание:

– Извини, я просто… хотела побыть в тишине. Я пойду.

Я разворачиваюсь на каблуках, но едва приоткрываю дверь, когда он говорит:

– Не стоит.

Пальцы все еще сжимают ручку, я бросаю полный сомнений взгляд в его сторону.

– Места всем хватит, – он указывает на пустой гараж.

Я должна уйти и никогда не оглядываться. Перевязать уязвленное самолюбие и уйти к черту, но, вопреки всем ожиданиям, я закрываю дверь и задаю ему очень опасный вопрос:

– Ты… в порядке?

Почему это опасно?

Потому что это значит, что я все еще беспокоюсь о нем.

– Прекрасно, – он слабо смеется.

Его глаза.

Эти грустные, задевающие за живое щенячьи глаза.

– Что случилось?

– Ничего не случилось, – он поднимает бутылку виски Fireball, стоящую у его ног, делает большой глоток и вытирает рот тыльной стороной ладони. – Я просто гребаный идиот, вот и все.

Я нерешительно пробираюсь через гараж в его сторону.

– Не хочешь рассказать поподробнее?

– Конечно. Когда-то давно я круто просрал то единственное хорошее, что было в моей жизни. Конец.

Он даже не может заставить себя улыбнуться собственной шутке. Вот как я понимаю, что произошло нечто серьезное.

– Я полагаю, мы говорим о девушке?

– Не просто о девушке, Харпер, – он сильнее ударяет мячом о стену, словно выплескивая свое разочарование. – О той самой девушке.

Бри?

Лейси?

Кто, мать его, знает?

– Мне жаль, – это все, что я могу сказать.

– Пф. Не стоит, – Ксавье неубедительно пожимает плечами, прежде чем сделать еще один глоток алкоголя. – Это всегда должно было закончиться именно так. Любая другая история, которую я сам себе скормил, была полным дерьмом.

Хотела бы я, чтобы у меня было разумное объяснение тому, что я делаю дальше, но у меня его нет. Все, что у меня есть, это невыносимая потребность дать ему шанс оправдаться. Я плюхаюсь рядом с ним на бетонный пол.

Тишина поглощает нас целиком.

– Я никогда не извинялся, – Ксавье заполняет пустоту.

– За что? – я прижимаю колени к груди.

– За то, что вел себя с тобой как козел в тот первый раз у Тео.

Его признание вины возвращает меня к началу. Кажется, это было миллион лет назад. Диа пригласила меня потусоваться у Тео, и я пришла туда, обнаружив их всех в бассейне. Это был первый раз, когда мы с Ксавом разговаривали после того, как он украл мой первый поцелуй в парке десять лет назад.

В тот день он вел себя как подонок по отношению ко мне. Я помню, Финн уверял меня, что в этом не было ничего личного и Ксав просто переживает трудный период. Теперь я понимаю, что, скорее всего, тогда он только узнал, что его мама спит с его другом, поэтому он извергал адское пламя на всех в радиусе пяти миль.

И разве можно его винить?

– Все в порядке, – убеждаю я его.

– Ни хрена не в порядке, Ви. – Он поднимает полный раскаяния взгляд на меня. – Я ужасно вел себя с тобой. Ты не заслужила этого дерьма.

– Уверена, у тебя были на то свои причины.

Он подавляет глубокий, полный раздражения смешок.

– Ты можешь хоть на секунду перестать быть такой чертовски понимающей и просто принять мои извинения?

Я тихо хихикаю.

– Хорошо. Извинения приняты. Теперь ты счастлив?

– В восторге, – говорит он с едва заметной ухмылкой.

Наступает тишина.

– Кстати, мне нравится твоя новая прическа, – он легонько толкает меня локтем. – Тебе идет розовый цвет, Харпер.

– Спасибо, придурок.

Это словно сигнал.

Едва слова слетают с моих губ, как Ксавье отстраняется, его улыбка исчезает. Он смотрит на меня широко распахнутыми от шока глазами так, словно я ударила его сковородкой по лицу.

– Как ты только что меня назвала? – спрашивает он.

Осознание обрушивается на меня, как груда кирпичей.

Я только что назвала его придурком, да?

– Ты только что назвала меня придурком? – настаивает он, когда я не отвечаю.

Нет, этого не может быть.

Это всего лишь дурацкое прозвище.

Он не может думать о том же, о чем и я.

Он собирается заговорить снова, когда громкий рингтон моего звонка пронзает воздух. Спасенная телефоном, я поспешно проверяю имя звонившего. Мама.