Дорогая Жасмин

— Поживешь с моей Фионой столько лет, еще и не таким станешь, — вздохнул Адам. — Давным-давно они с матерью Джеймса были соперницами, но потом подружились. Обе упрямы и своевольны до чертиков. Моя Фиона с годами ничуть не изменилась, так что я научился отбиваться от ее нападок! А вы. Жасмин, вижу, мне не уступаете? По-моему, мы с вами мазаны одним мирром, и язычок у вас — что отточенный кинжал!

— Все бывает. Лучше расспросите Джемми, уж он вам порасскажет! Но, думаю, быть язвой куда забавнее, чем вечно поднимать глазки к небу и лепетать всякую милую чушь, не правда ли, дядя Адам? — заговорщически подмигнула Жасмин.

— Верно, — согласился он. — Я рад, что с тобой не так-то легко сладить, девушка. Первая жена Джемми была прелестным ребенком, но в жилах ее текла не горячая кровь, а молоко. Ты же — дело другое. Пожалуй, именно такая жена ему подходит.

— Хочешь соблазнить мою суженую, дядя? — вмешался граф Гленкирк.

— Нет, парень! Это она старается поймать меня в свои сети, лисичка этакая! Тебе здорово повезло, малыш!

— Он покорил мое сердце, потому что носит имя деда, — объяснила Жасмин мужу. — Ты ведь знаешь мою слабость к мужчинам, которых зовут Адам.

— Не назвать ли нам нашего сына Адамом? — предложил Джеймс.

— Нет, — покачала головой Жасмин. — Нашего первенца будут звать Патрик, в честь того красавчика, что изображен на портрете. Вторым будет Адам, а третьим — Джеймс, милорд.

— Будь милостив ко мне, Господи! — охнул граф Ситеан. — Вижу, девица полна решимости подарить клану крепких сыновей! Вот так молодец!

Он в упоении застучал по полу суковатой палкой. Позже, когда все наконец разошлись и супруги вдвоем сидели за скромным ужином, состоявшим из отварной форели, сыра и яблок, Джеймс Лесли заметил:

— Мадам, вы завоевали вечное расположение моих родичей. А члены клана пойдут за вами в огонь и воду, потому что вы не погнушались пожать каждому руку и сказать доброе слово.

— Я часто наблюдала, как отец, проезжая по городу, останавливался, чтобы поговорить с подданными. Любому хотелось коснуться Великого Могола. Это так много значило для них! Сегодня, когда весь клан Лесли вышел приветствовать нас, искренне радуясь встрече, я вспомнила об отце! Он поступил бы так же. Я неожиданно поняла, Джемми, что здесь, в нагорье, ты для своих людей словно король крошечной страны. Может, именно поэтому шотландцы отказывались служить помазаннику Божию — ведь каждый вождь — полновластный правитель в своих владениях.

— Ты права, но ни одна страна не сможет выжить и сохранить свои границы без сильного монарха, — возразил Джеймс и, взяв руку жены, стал покусывать ее пальчики. — Нам так и не дали спокойно поговорить с той минуты, как ты заявила, что зачала наследника, а едва мы избавились от последнего родственника, — Адали с Уиллом позвали нас к ужину.

Повернув ее руку ладонью вверх, он поцеловал тонкую голубую жилку.

— Когда вы намереваетесь привести в этот мир моего сына, мадам?

— В конце зимы либо в самом начале марта. Я понесла в ту ночь, когда ты вернулся из своей дурацкой поездки в Эдинбург.

Она поймала его руку и начала посасывать каждый палец.

— Я не хочу повредить малышу, — с отчаянием пробормотал он.

— Об этом рано беспокоиться, милорд. Я еще способна объездить обоих своих жеребцов — и четвероногого, и двуногого. — И, погладив его по щеке, прошептала:

— Кажется, впервые в жизни я столь неистово хочу мужчину, Джемми, а путешествие из Англии оказалось таким долгим! Мы не были по-настоящему вместе вот уже несколько недель. Разве ты не изголодался по мне?

Вместо ответа Джемми прижался к ее губам, ощущая, как колются затвердевшие соски сквозь шелк рубашки, и чуть не задохнулся, когда волна сладострастия накрыла его с головой.

— Да, — умудрился выдавить он, сгорая от желания.

— Я не знаю, куда идти, — растерянно шепнула она.

— Зато знаю я, — простонал Джеймс, отодвигая стул, и потащил жену через парадный зал и приемную. Они очутились на широкой лестнице, и Джеймс, подхватив Жасмин, взбежал на верхний этаж, где размещались покои графа и графини Гленкирк. Пинком распахнув дверь, он ворвался в комнату и лишь тогда поставил Жасмин на ноги.

— Не заставляйте меня долго ждать, мадам, — настойчиво попросил он.

— Иисусе, — пробормотал Фергюс Мор Адали. — Такого при леди Изабелле не бывало! Оторопь берет при виде его пылающих глаз! Да они оторваться друг от друга не могут!

— Страсть между женой и мужем — вещь хорошая и вполне дозволительна, — вежливо ответил Адали. — Неужели ты никогда не испытывал ничего подобного?

— Нет, — вздохнул шотландец, — но подумываю о том, как бы поухаживать за мистрис Торамалли. У меня мурашки по спине бегут каждый раз, когда повстречаю ее! Как по-вашему, она не оттолкнет меня, Адали?

— Я постараюсь удостовериться, что знаки твоего внимания будут встречены благосклонно, — дипломатично заверил Адали. — Ну а теперь тебе следовало бы поскорее раздеть своего нетерпеливого хозяина, Фергюс Мор.

И с этими словами он перешел в спальню Жасмин, где уже хлопотали сестры-близняшки, Рохана и Торамалли, помогая госпоже отойти ко сну.