Дорогами Чингисхана

В попытке выяснить истину в Хэнтэй отправилась японско-монгольская «Трехреченская экспедиция», субсидируемая ведущей японской газетой, и с энтузиазмом взялась за разрешение проблемы. Свои поиски экспедиция, оснащенная по последнему слову науки и техники и вооруженная практически всеми новинками современных технологий, начала с огромным размахом. Были тщательно изучены спутниковые фотографии района вокруг Бурхан-Халдуна и составлена мозаика из аэрофотографий. Теперь экспедиция занималась кропотливой полевой топографической съемкой местности с использованием теодолитов и дальномеров. Но главные надежды ее члены возлагали на грандиозную программу дистанционного зондирования, исследуя растительность, почвы, скалы и электромагнитные поля. Район тщательно прочесывали группы японцев и монголов, оснащенные инструментами, с виду напоминавшими миноискатели, или черными ящичками, висящими у исследователей на шеях; сами они всматривались в шкалы, прислушивались к звукам в наушниках, колдовали с переключателями и ручками. Главный довод исследователей: если усыпальница Чингисхана находится тут, то она достаточно большая, чтобы внести изменения в обычный профиль поверхности. Традиционалисты и скептики возражали, приводя текст древнего сказания, что могила Чингисхана вырыта на дне долины, а чтобы скрыть ее, могилу затопили, либо изменив русло реки, либо даже создав на этом месте рукотворное озеро. Чтобы не обмануться, японские специалисты составляли точные карты озер и речных русел и искали аномалии в конфигурации гидрографической сети. Монгольские власти дали экспедиции на поиски три года; когда мы встретили членов экспедиции, они завершали первый сезон.

Можно только догадываться, какие мысли возникли у японских исследователей, когда на вершине холма внезапно появился и направился вниз через лагерь отряд монголов, с виду похожих на банду разбойников, верхом на косматых лошадях и с ружьями за плечами. Но нашим монгольским спутникам, любящим порисоваться, определенно нравилось, какие чувства они вызывали. Осадив норовистых лошадей, они громкими криками приветствовали своих приятелей-монголов, работавших с японцами, как всегда внеся сумасбродным и показно-удалым поведением суматоху в рутинный порядок скучных раскопок. Затем, после стакана горячего чая, мы вновь двинулись в путь, проезжая мимо желто-белых палаток-иглу и оставляя позади толпу ошеломленных этим визитом японцев, в глазах которых я заметил определенную зависть к беспечному и легкомысленному образу жизни недолго задержавшихся у них гостей.

Еще через час мы достигли подножия горы. И там, выехав на поляну среди сосен, мы увидели то, что на первый взгляд было очень похоже на индейский вигвам.

Это оказался шалаш из сухих ветвей, сложенных в форме высокого конуса. На самых верхних ветках развевались десятки тряпичных полосок, выцветших от долгого пребывания на ветру и под дождем. Другие полоски и клочки хлопчатобумажной ткани свисали с ветвей нескольких небольших сосенок, образующих полукруг возле шалаша. Перед полукругом, шагах в пяти от «вигвама», покоился приземистый камень-валун, служивший чем-то вроде алтаря. На нем лежали подношения: спички, куски сахара, медные гильзы, монеты и даже одна-две банкноты. Мы достигли обо, святилища, посвященного горе. Подъехав к обо, колонна всадников описала круг по часовой стрелке, тем самым выказывая святилищу свое почтение. Затем мы спешились, привязали лошадей к близстоящим деревьям и добавили свои подношения к тем, что уже лежали на обо. Все было проделано без малейшего намека на смущение или неловкость. У всех — и у художников, и у пастухов, и у врачей — нашлись клочки ткани, которые они привязали к ветвям обо, либо они, покопавшись в карманах, отыскали всякие мелкие предметы, нашедшие себе место на камне-алтаре. Блюдя историческую монгольскую традицию, Ариунболд выдернул белый волосок из хвоста своей лошади и привязал его к веточке. Дампилдорж опустился на колени перед грубым каменным алтарем и запалил маленький кусочек ладана. Кто-то клал пожертвование в виде кусочка хлеба, кто-то — деньги. В это время Дампилдорж вытащил крышку табакерки, насыпал в нее курящийся ладан и тихонько обошел вокруг привязанных лошадей. Он останавливался перед каждой лошадью и проводил дымящимся ладаном у них под ноздрями. «Это принесет удачу и сделает их здоровее», — объяснил он. Потом, по-прежнему нисколько не испытывая неловкости, все всадники собрались группой перед обо и расселись в два ряда, а Пол сфотографировал их: они были все равно как туристы за границей, которые только что приехали на автобусе на экскурсию в собор.