Дорогами ислама Центральной России

Татарской слободе принадлежало 296 десятин, из них 225 десятин пахотной и около 15 десятин сенокосной земли; остальная земля была непригодна для хозяйственных нужд. Большинство домов в Татарской подгородной слободе были срубными, с окрашенными тесовыми крышами, расписными дверями, окнами и небольшими висячими балконами. Только окраина состояла из лачуг, которые уцелели от пожара 1873 г., уничтожившего большую часть слободы. Усадьба обычно состояла из открытого двора с жилым домом и хозяйственными постройками: погребом, амбаром, конюшней, хлевом. За огородом ставили баню. Фасады домов, их планировка являлись, скорее, городскими, чем деревенскими. Своеобразной чертой во внешнем оформлении жилого дома являлось то, что тесовые крыши, двери, окна окрашивались и создавали впечатление яркой, разноцветной полосы. Подобная полихромная раскраска была характерна для казанских татар в районе Заказанья.

Татарская подгородная слобода с ее разноцветными домиками в XIX в. представляла с противоположного, правого берега Волги яркое зрелище. На самом берегу Волги возвышалась деревянная мечеть с невысоким минаретом, построенная в 1780 г. Духовенством и учителями были выходцы из Казани, Касимова, Пензы, Нижнего Новгорода, Оренбурга и др. Одним из наиболее почитаемых имамов Татарской подгородной слободы был ахун Тухфатулла Сафаров (уроженец с. Четаево Касимовского уезда Рязанской губернии), прослуживший при мечети 54 года (1849–1903). К концу своей жизни Т. Сафаров имел более 8 государственных наград.

В 1866 г. в Татарской слободе по адресу: ул. Нариманова, д. 33, было открыто духовное училище (медресе), построенное на средства казанского потомственного почетного гражданина купца Апакова (200 рублей) и местного общества (150 рублей). Обучение проводилось местным имамом на бесплатной основе, и занятия проходили ежедневно. Преподавались законы шариата, арифметика, чистописание (арабский алфавит), турецкий и арабский языки (чтение и письмо). Учебное заведение посещали 25 мальчиков в возрасте от 6 до 15 лет. Жена имама обучала на дому до 10 девочек законам шариата и арифметике.

В начальных школах (мектеб) до 1917 г. преподавали литературный татарский язык. Однако уже в 1880-е гг. разговорный язык населения «был скорее русский, чем татарский. Многие из них говорили на родном языке не совсем уже правильно и с трудом». Современники отмечали, что «почти все татары в обыденной жизни зовут друг друга русскими именами». В то же время, по словам Т. Сафарова, татары с особым почтением относились к именам своих дедов и прадедов и старались давать их своим детям. Несмотря на то, что из Оренбургского магометанского духовного собрания (ОМДС) был прислан особый циркуляр о замене подобных имен именами арабского происхождения, сохранялись имена Адельша, Валима, Хорамша, Ураза, Алтон-бика, Кутлу-бика. И в XX в. костромские татары называли своих детей старинными именами, такими как Джембет, Джембулат, Зюфарбик, Баймет, Кутлубек, Сунбек, Айбек.

Браки в Татарской подгородной слободе заключались по мусульманским законам, многоженство и разводы практически отсутствовали. Ввиду численного перевеса мужского населения костромские татары часто привозили невест из Казани, Касимова и других губерний. Традиционная одежда имела аналогии с одеждой мишарей Оренбургской губернии, касимовских и казанских татар, национальная кухня почти не отличалась от общетатарской.

К концу XIX в. Татарская слобода расширилась, появились двухэтажные дома, строились роскошные конюшни. Особо зажиточными являлись семьи Женодаровых, Булатовых, Бильгильдеевых, Курочкиных, Сиушевых, Кыдыбердиевых. Семья Маметьевых имела несколько барж и буксирных пароходов, табун из 50 и более лошадей. Табун лошадей имел и другой зажиточный татарин, Исхан Космасов, торговавший кумысом из кобыльего молока. В конце XIX – начале ХХ в. костромские татары занимались хлебопашеством, торговлей, рыбной ловлей, в городе на конных повозках они перевозили грузы, были рабочими на пароходах.

В начале ХХ в., в эпоху индустриального строительства, в Кострому прибыли многочисленные группы татар из Казани и Казанской губернии, района Касимова и других мест. В 1916–1918 гг. в Костромской губернии находилось 246 офицеров и 219 нижних чинов из числа военнопленных турецкой армии, в том числе непосредственно в самой Костроме – 83 офицера и 80 служащих нижних чинов. В документах упоминаются врач лазарета г. Битлис (восток Турции) полковник Челяби Мустафа, мулла 10-го пехотного полка Абдурахман Абдулла, капитаны Сулейман Бажан и Али Риза Гасим, поручик Хасан Хамид и др. Среди них был и Саид Нурси. Военнопленных турок местные мусульмане под свою ответственность брали к себе в гости на выходные и в праздничные дни, а Саид Нурси жил в Костромской мечети, где исполнял обязанности имама.