Дорогами Судьбы

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.
СОЛНЦЕВОРОТ
Декабрь 1998.

В своей жизни я мало что видел. Я никогда не покидал родной город и судить об окружающем мире мог лишь по телевизионным передачам и россказням людей, которые якобы что-то видели. Мой друг Вася бывал в разных городах и говорил, что, как бы не отличалась их архитектура, люди живущие в них абсолютно похожи. Не зависимо от того, как туго набит их кошелек и насколько престижно выглядят их одежды, они настораживаются, когда им страшно и смеются, когда им хорошо, они также безумны, когда влюблены и также искренни, когда плачут, они также боятся боли и жаждут счастья. Для того чтобы понять другого нужно просто видеть перед собой человека, говорил он.
Я как-то не особо задумывался над смыслом этих слов. Вспомнил о них я лишь, когда стоял на крыше высотного дома и смотрел вниз, думая об одном единственном шаге, который так тяжело сделать. Когда я поднялся сюда, то был уверен, что здесь никого нет. Кому придет в голову залезть на крышу в лютый мороз в самый короткий день зимы.

– Что тебе здесь надо?

Я обернулся. Человек, задавший вопрос, в упор смотрел на меня. Он был в нескольких шагах. Странно, что он подошел так близко, а я этого не услышал.

– А ты кто? – нечего другого мне не оставалось, как ответить вопросом на вопрос. Хотя ответы и на мой, и на его вопрос были очевидны. Человек, стоящий сейчас рядом со мной, был бомжем. Хотя он были вполне нормально одет и, кажется, даже выбрит, у меня не было ни малейшего сомнения, кто он. Сама энергетика, исходившая от него, указывала на полнейшее отрицание каких-либо социальных норм. Встретив на улице такого человека, я бы усомнился и решил, что он просто беден. Но здесь, в этом месте, он был не беден, он был маргинален.

Он, также не опуская глаз, подошел ко мне еще на шаг и ответил на мой вопрос очень даже недвусмысленно:

– Я – человек.

– Я тоже человек, – я хотел было отступить назад, но передумал. Мне-то чего бояться здесь и сейчас. Агрессии или же человеколюбия? Сейчас это было все едино.

– Я не спрашивал, кто ты. Я спрашивал, что ты здесь делаешь, – приближаться ближе он не стал.

– Воздухом дышу.

– Хорошее дело, – он повернулся ко мне спиной и сделал несколько шагов в сторону ближайшей вентиляционной трубы. Извлек оттуда шезлонг и, удобно устроившись в нем, достал из кармана пачку сигарет. Протянул руку в мою сторону приглашающим жестом:

– Закуривай.

Я не знал, как себя вести, поэтому автоматически ответил:

– Не курю.

– Ну, как знаешь. – Он закурил и, глядя на меня, изрек, – здоровье беречь надо, это правильно.

Этот странный человек развалился на своем троне и, глядя в мою сторону – то ли на меня, то ли мимо, погрузился в думы.

– Конфуций сказал: «Мы не знаем, что такое жизнь, так можем ли мы знать, что такое смерть?»– произнес он после небольшой паузы, явно обращаясь ко мне.

– Это ты к чему?

– Ты просто далеко не первый, кто приходит сюда воздухом подышать, и боюсь не последний.

– А ты здесь за ангела хранителя?

– Я же сказал, я – человек. Самый что ни наесть обыкновенный человек.

Я подошел к нему поближе:

– Обыкновенные люди на крышах не живут.

– А я не живу на крыше, – возразил он мне, – я живу на чердаке, там теплее.

– Это тебе тоже Конфуций подсказал?

– Нет, это я и сам знаю.

Мы одновременно рассмеялись. Откуда-то из своего тайника он достал еще один шезлонг.

– Присаживайся.

Я не стал отказываться от такого предложения:

– Имя у тебя есть, философ?

– Есть, конечно. Человеку без имени нельзя. Но так ли оно нужно. Это уже вопрос. Одно имя тебе дают родители, совершенно другим награждают твои друзья и враги. Потом думай сам, какое из них верное – данное немому младенцу или полученное взрослым человеком.

– Называть-то тебя как?

– Да хоть и философом, какая тебе разница. На улице окликать ты меня все равно не станешь. А чтобы посидеть поговорить особых церемоний не надо. Знакомые называют меня просто Ивановичем. Можешь и ты так называть.