Дорогами войны

Эту телеграмму представитель Ставки Верховного Главнокомандования Маршал Советского Союза Александр Михайлович Василевский направил мне, когда ему было доложено о захвате Беляевки, Маяков и о спасении водокачки, этого крупного сооружения, снабжающего пресной водой город Одессу.

Задача внезапной атакой с тыла овладеть Одессой превращалась как бы в сигнал начала штурма Одессы с запада, с глубокого тыла. До города было не так уж далеко. Там ждали нас партизаны одесских катакомб, ждали героически перенесшие двадцативосьмимесячную оккупацию наши советские люди – жители города. И чем ближе подходили мы к Одессе – «красавице и героине», как назвал ее Демьян Бедный, тем больше говорили о ней. И всюду находились знатоки истории этого удивительного города. Им и доверялось читать в минуты затишья и привалов листовки об Одессе. Беседы получались живыми, интересными. Нашелся одессит и в эскадроне связи. Он читал казакам о том, что в 1791 году по Ясскому мирному договору в состав России вошло поселение Хаджибей. Потом одессит молча пробежал глазами текст, отметил ногтем, где остановился, и недовольно сказал:

– Это, конечно, так. Но назвать дату, когда основан город… Для других этого, может быть, и достаточно, а для Одессы – это значит не сказать ничего. Поселение Хаджибей переименовано в город Одесса указом 1794 года. А поставил город на ноги… Кто бы вы подумали? Не знаете? Сам генерал граф Суворов-Рымникский. Он был первым строителем города и порта. Такое вам может рассказать только одессит. – Он взглянул на собеседников с видом явного превосходства и, взяв из чьих-то рук закрутку, глубоко затянулся. – Я покажу вам шикарный дом с самыми белыми акациями и самым проклятым номером 13, где жил Пушкин; покажу, где работал портовым грузчиком Максим Горький; в каких бойких местах горланил Володя Маяковский. Я проведу вас по знаменитой Потемкинской лестнице, которая и сейчас пахнет кровью революционных матросов.

Одесса столь знаменита, что любого великого мира сего называет по имени. Но был один человек, к которому Одесса обращалась по имени и отчеству, – это был Григорий Иванович Котовский. Его конница на плечах белогвардейцев ворвалась в город 7 февраля 1920 года вдоль Николаевской дороги…

Казаки слушали сержанта-одессита, затаив дыхание. Он и сам так ушел в свои переживания, что, не замечая нас, вдруг с душой завинтил крепкую одесскую фразу и закончил:

– И такой город опаскудили, сволочи! Имейте в виду, на то, как мы будем входить в Одессу, будут смотреть и наши знаменитые предки, и наши счастливые потомки. Так что имейте это в виду. Нам надо торопиться на Одессу.

Да, нам надо было наступать как можно быстрее. В городе все еще свирепствовали тайная румынская полиция и гестапо. Предпринимались последние попытки отправить через Каролино-Бугаз, расположенный в горловине Днестровского лимана, награбленные ценности. В те дни радио Антонеску с чувством рабской преданности свастике вещало: «Благодаря своим организаторским способностям (речь шла об Алексяну. – И.П.) он сделал все возможное, чтобы оказать наиболее эффективную помощь Германии, и принимал все меры к эвакуации всех богатств из этих районов в связи с развитием событий на восточном фронте»[3]. Это крайне наглое признание первым услышал у нас по радио офицер – инструктор политотдела.

– Какой прекрасный материал для судебных органов. Ведь это не просто самодеятельный грабеж: все организовано на высшем «научном» и государственном уровне. После таких признаний не могут уже найтись «смягчающие вину обстоятельства», – говорил он.

Мне хочется, забегая вперед, сообщить читателю, что «реноме» профессора Алексяну привело его в конечном счете в румынский Народный суд. Как известно, в 1946 году этот законченный фашист был казнен.

Но пока в Одессе шел дикий грабеж, совершались насилия и убийства. Город был объявлен крепостью, которую по приказу фюрера следовало удерживать любой ценой. Командование противника создало довольно мощные укрепления на подступах к городу. Судя по документам, изъятым у убитого немецкого офицера, о которых уже упоминалось, с востока и с севера, по мнению генерал-полковника Холлидта, Одесса надежно прикрывалась заливом и лиманами. На перешейках были оборудованы глубоко эшелонированные рубежи обороны с противотанковыми рвами, минными полями, проволочными заграждениями, дотами, дзотами и прочими сооружениями. Подобные сооружения, но в несколько незаконченном виде, были на подходах к городу с северо-запада и запада.

Часа в два ночи 9 апреля штаб 3-го Украинского фронта уточнил задачу конно-механизированной группы. Нам предстояло частью сил овладеть районом Овидиополя и Каролино-Бугаза, а затем и закрепиться там, главными силами к исходу 9 апреля нанести удар на южную и западную части города Одессы и овладеть берегом от Люстдорфа до Малого фонтана.