Дорогами войны, 1941–1945

– Так я тоже из армии. Я саниструктор дивизиона, двадцать четвертого кавполка. Наш полк разбили, вот там, недалеко, я ушла на хутор, а сейчас больше нахожусь здесь. Возьмите, пожалуйста, я хочу выйти к своим.

Коробков подумал: «Говорит правду, ведь мы сами ли документы двадцать четвертого кавполка». Он посмотрел на старшину.

– Как, старшина?

– Я думаю, не помешает, пусть идет.

– Ну пошли. Что у вас там, идите, берите.

– Нет, я должна сбегать на хутор, там у меня чемоданчик, у женщины. Я мигом вернусь.

– Далеко хутор?

– Километра два-два с половиной, через два часа я вернусь.

– Тогда сделаем так, – Коробков повернулся лицом вдоль балки. – Вон видите лесок? Потом второй и третий. В третьем леске мы будем отдыхать. Через два с половиной часа если вас не будет, уходим. Договорились?

– Хорошо. Через два часа я приду.

Дошли до третьего леска, который находился на самом дне балки. От леска шли два отрога в разные стороны, оба отрожка – с лесом. Установив очередность наблюдения за окрестностью, легли отдыхать. Все хорошо отдохнули и стали собираться в дорогу.

А вот и санинструктор, она быстро шла к ним в своей белоснежной косынке. Подошла к стоянке и, не присев, заявила:

– Пришла предупредить вас, товарищ младший лейтенант: я раздумала идти. Не советуют мне!

И сейчас же повернулась и пошла обратно по той же тропинке.

– Ну, пошли, ребята, – распорядился Коробков, осматривая окрестность. И вдруг на бровке балки, у отрожка, метрах в восьмистах, увидел стоящего человека. Посмотрел в бинокль: немец, и тоже смотрит в бинокль на лесок. Немец постоял, прошел по бровке и спустился в отрожек, за ним по одному прошли девять автоматчиков.

– Ребята, сейчас, когда они спустились в отрог и прервали наблюдение за нами, мы должны использовать это время. Минут через пятнадцать они будут здесь.

Коробков направил всех по одному в противоположный отрожек.

– Мы с тобой, старшина, замыкаем.

Минут через двадцать в том лесочке, из которого только что ушли саперы, послышалась автоматная стрельба. Это немцы искали вооруженных русских и, по заведенному правилу, простреливали каждый куст автоматными очередями. Через полчаса группа вышла в сплошные высокие хлеба и направилась по меже.

Вечерело, и им предстояло опять двигаться всю ночь.

– Старшина! А ведь это санинструктор привела немцев, – предположил Коробков.

– Да, она. Чуть было не влипли с этой проклятой бабой!

– Воюем, воюем, а так и остались наивными ротозеями. Вся эта ферма, мне кажется, немецкий пост для вылавливания выходящих из окружения групп.

– Я тоже подумал, что эта баба на таком же положении, как и мы, почему ж не помочь…

– Ну и черт с ними! Зато мы у них мяса наелись. Знаешь как на рыбалке бывает: окунь приманку снимет и сам ухитрится уйти.

Разговор закончился общим смехом.

Коробков предполагал, что скоро должна быть река. Чир. Перед рассветом услышали собачий лай. Прислушались: близко жилье. Как стало развидняться, выбрали место для наблюдения и отдыха. Решили весь день наблюдать, а переходить через хутора во второй половине ночи. За день наблюдений установили: хутора действительно тянутся сплошь друг за другом. Правда, домики с усадьбами идут над речкой в один ряд. Мимо домиков проходил основной тракт, сильное движение по которому началось с восходом солнца – нескончаемый поток в сторону Суровикино – Чирской. Шли машины, мотоциклисты, артиллерия (хорошо, что в то время немцы не утруждали себя ночными маршами, обычно с вечера они останавливались в селе, резали кур, готовили ужин и утром продолжали движение). Почти в каждом дворе были немцы. В километре в стороне, видимо, был брод: люди переходили речку свободно. Против брода хутор прерывался, разрыв между усадьбами достигал метров двухсот. От брода шла в гору полевая дорога через тракт и там терялась среди хлебов. Если от брода идти по дорожке, то до ближайшего дома будет метров сто, а с другой стороны дом был скрыт садом. Изучив подход к броду, чтобы ночью не заблудиться, Коробков передал бинокль старшине и лег отдохнуть.

Ночью, дождавшись, когда движение по дороге прекратилось, отряд поднялся и направился в сторону брода. Здесь был не только брод, но и мостик в одну доску. Без стука по одному перешли речку и направились по дорожке, а чтобы не поднимать пыль, сошли на траву. Домик, который стоял в ста метрах слева, был затемнен, однако двери часто открывались, освещая ярким светом стоявшего у двери часового. Свет был электрический, яркий, очевидно, от аккумулятора. Нет, это не штаб: штаб был бы обнаружен днем. Похоже, что в доме пьянствовали офицеры, а охранявший их солдат, ослепляемый ярким светом, далеко видеть не мог, и группа в колонне по одному миновала двор и направилась в хлеба.