Дорогами войны - дорогами побед

Удивительно емкий и выразительный образ нашел Борис Горбатов: вздрагивающая, перебитая спина - символ рабского страха, унижения, несвободы. Нелегко будет робким людям, таким, как Антонина, выпрямиться, разогнуть спину... Но о повести "Непокоренные" речь еще впереди.

Одновременно с первыми "Письмами товарищу" появлялись "Рассказы о солдатской душе" (1941 - 1943), печаталась повесть "Алексей Куликов, боец..." (1942). Солдатские рассказы, иногда совсем маленькие, как говорится, "короче воробьиного носа", к тому же сочинявшиеся оперативно, прямо в очередной номер газеты, словно заранее были рассчитаны на тесные газетные колонки, когда учитывается буквально каждая строка, каждый абзац измеряется строкомером. Но, разумеется, не только ограниченным объемом газетной полосы объяснялся лаконизм горбатовских рассказов. Писатель словно бы видел перед собой читателя-бойца, того, у которого в недолгие минуты затишья и перекура выберется время и желание пробежать короткую солдатскую байку. А в ней он прочитает - и как же такое его не захватит, - если не про себя самого, то про своего фронтового друга, найдет отражение собственных мыслей и чувств, примеры боевой взаимовыручки, смелости, воинской чести, воинской славы и доблести. И все эти маленькие истории, стоящие дороже иного размашистого очерка или пространной статьи, представляют собой не пеструю россыпь фактов и наблюдений. Каждая имеет свой четко организованный сюжет, свою тему, и все они внутренне связаны, подчинены единому авторскому замыслу.

Читая открывающую цикл рассказов о солдатской душе маленькую зарисовку "Власть", ощущаешь напряжение боя, жаркое дыхание тех далеких дней. Герой рассказа - комсомольский, а потом партийный вожак Алексей. У Алексея горячее сердце, он умеет воодушевлять, поднимать, вести за собой. Кто-то из друзей Алексея в шутку даже назвал его "профессиональным революционером". Война превратила его в комиссара батальона. И теперь ему предстояло поднимать людей в атаку. А это совсем не то, что повести людей на лыжную вылазку, на демонстрацию или на уборку урожая. Их надо было вести за собой на укрепленный немцами курган, который весь, казалось, сложен из свинца, и весь этот свинец только и ждал момента, чтобы обрушиться на головы атакующих.

Но такова уж сила власти комиссара над солдатскими душами. Пусть в этот момент его власть измеряется десятью минутами и тридцатью метрами целины. Но сколько же потребовалось мужества, чтобы преодолеть и то и другое. А это, наверное, и есть самое главное, что хотелось передать писателю, - так реализовалось его умение обобщать и анализировать поведение людей и события войны. Горбатов раскрывает великое горение и великий восторг комиссара, ощущение своего слияния с солдатской массой, которое в конечном счете и приносит желанный успех. Ведь крикни Алексей поднявшимся за ним на смерть людям не "Вперед!", "В штыки!", а "Назад!", "Бросай оружие!" - растоптали бы его, прикололи. "Ей-богу, прикололи бы", - обрадованно думал Алексей. "И от этой мысли ему вдруг стало хорошо и весело, словно он видел и высоту своей власти, и ее пределы..."

В нашей литературе о войне много прекрасных страниц посвящено комиссарам, подвигу коммунистов, силою большевистской убежденности поднимающих людей на самые опасные дела. И яркий, живой портрет комиссара батальона Алексея, нарисованный Горбатовым жарким летом 1941 года, едва ли не один из самых первых в этом ряду.

Я думаю, что повесть "Алексей Куликов, боец..." в какой-то степени вобрала в себя и маленькие рассказы Горбатова о солдатской душе. Без них, быть может, не появился бы "Алексей Куликов". Они предварили, подготовили повесть. Ведь и она тоже рассказ о солдатской душе, история ее формирования, становления, но только рассмотренная подробнее, внимательней, "крупным планом". Вот пошел на фронт пензенский колхозник Куликов, мирный, тихий человек, приверженный земле, знающий ее законы и ничего еще не ведающий о солдатской науке. Не умел он обращаться с оружием и не то чтобы струсил, а просто потерялся в первом бою. Долго не мог привыкнуть к тому, что огород не огород вовсе, а "командный пункт", и командиру докладывал совсем не по уставу, что "пушка из пшаницы переехала в гречку". Но пройдя крестным путем войны многие километры, Куликов понял, что воевать надо умеючи и до тех пор, пока не уничтожишь врага. Теперь он хорошо знает цену каждому умелому бойцу. На войне, где люди воюют массами, как много может значить один человек.