Дороги дождя

В доме, несмотря на жаркую погоду снаружи, было довольно прохладно, камин, судя по серой золе, не разжигали уже несколько дней, а ночи наверняка ещё оставались холодными. Так и простудиться недолго!

– Нет, я совершенно здоров, – Фоули благодарно склонил голову, мол, спасибо, что спросили и тут же вкрадчиво поинтересовался. – А вы?

– Да, вполне, – Эверетт хотел было продолжить, но, натолкнувшись взглядом на очередную усмешку, нахмурился. – Постойте-ка. Объяснитесь! Что вы имеете в виду?

– Ваш уважаемый дед, профессор О'Шиннах жизни не жалел, чтобы…

– Фокс. Его фамилия была Фокс.

– Я и говорю, профессор, – в этот раз Фоули решил обойтись учёным званием, – мечтал, что с этой школы однажды начнётся возрождение Ирландии.

– Так об этом и речь! – Эверетт в запале вскочил, опираясь ладонями о стол. Фоули тоже встал. – Вы только представьте, какие перспективы перед нами открываются! Это будет настоящий прорыв! Сенсация! О нас напишут в газетах!

– Но школа святого Брендана…

– Не беспокойтесь, со школой всё будет в порядке. Скажите, сколько у вас сейчас учеников?

– У вас, сэр. Дюжина, сэр.

– Значит, трёх комнат для проживания им вполне хватит, – вообще-то, Эверетт считал, что и двух будет достаточно, но ещё одну прибавил от щедроты душевной. – Плюс пара учебных классов, библиотека… у вас же есть библиотека?

– Разумеется, – голос Фоули прозвучал так холодно, что если бы в чашках оставался чай, он непременно покрылся бы коркой льда.

– Ну вот и отлично. Значит, учёба продолжится на ограниченном пространстве, а остальной особняк отреставрируем и пустим в дело, – Эверетт потёр руки и на всякий случай добавил. – Я имею в виду дело возрождения Ирландии, конечно же.

Фоули мрачно глянул исподлобья:

– Могу я говорить с вами откровенно?

Это что же выходит, он раньше себя сдерживал? Эверетту снова захотелось проверить, на месте ли пистолет, но он делал это совсем недавно, поэтому, сглотнув так некстати вставший в горле комок, кивнул:

– Разрешаю.

– Ваше так называемое «возрождение Ирландии» профессор О'Шиннах счёл бы позорным крахом. Он мечтал вернуть богатое культурное наследие – и частично преуспел. Вы поймёте это, когда увидите нашу библиотеку. Он предвкушал новый расцвет традиционных искусств и ремёсел, говорил о восстановлении древних святилищ, имеющих историческую ценность. А вы хотите превратить всё… – Фоули запнулся, подбирая слово. – В кабак?

– Мне кажется или вы хотели сказать что-то иное? – Эверетт надеялся, что его голос прозвучит достаточно угрожающе, чтобы этот заносчивый ирландец опомнился и сбавил тон.

– Так и есть, сэр. Сперва я собирался сказать «в бордель».

– Слышал, ваша семья успешно владеет и тем и другим, – Эверетт презрительно поджал губы.

– А, значит, вам уже и об этом наболтали, – вздохнул Фоули, отбрасывая назад свои чуть вьющиеся чёрные волосы. – Что ж, не стану скрывать: это правда. Но смею вас заверить, что ни один из пабов или публичных домов, принадлежащих моей семье, не соседствует со школой для юношей. Или с библиотекой, полной редких книг.

– Это будет са-на-то-рий, а не то слово, которое вы сказали! Тьфу, да его даже произносить противно, – Эверетт торопливо промокнул губы салфеткой.

– Это почти одно и то же, – не сдавался Фоули. – Сюда приедут богатые англичане, чтобы просаживать деньги, пить виски, стрелять птиц и портить горничных.

– Неправда! Я буду приглашать приличных семейных людей! С детьми! – Эверетт чувствовал, что начинает проигрывать этот бой. Фоули нависал над ним, мрачный и непоколебимый, как скала. И всякий раз, когда Эверетт отступал, чтобы увеличить расстояние между ними, управляющий сокращал его, делая шаг вперёд. Это вызывало изрядное беспокойство и дрожь в коленях.

– А вы думаете, что приличные семейные люди не лапают горничных?

– Я думаю, что вы забываетесь! – голос Эверетта сорвался и дал петуха. Наверное, это произошло потому, что он коснулся спиной каминной полки, где стояли какие-то безделушки и понял – всё, дальше отступать некуда.

– Я лишь пытаюсь объяснить вам простую истину… – управляющий сделал ещё шаг, и это стало последней каплей в чаше хвалёного английского терпения.

– Вашего мнения никто не спрашивал! – заорал Эверет, яростно взмахнув руками. – Теперь я тут хозяин, и всё будет так, как я скажу, ясно?

Он увидел, как лицо Фоули исказилось от ужаса и мысленно засчитал очко в свою пользу. Вот так-то! Весь этот сброд смелый лишь до поры, пока их не приструнишь хорошенько.

В следующий момент Эверетт понял, что нахальный управляющий не отшатнулся, как сперва показалось, а наоборот, бросился на него. Ох, успеть бы теперь выхватить пистолет!

Дальше время будто бы замедлилось. В закатных лучах солнца блеснул отполированный ствол. Заметив это, Фоули с ошалелым взглядом метнулся в сторону, и в тот же миг послышался громкий звон бьющегося стекла. Эверетт в недоумении воззрился на острые осколки глазурованного фарфора, которыми теперь был усыпан весь пол перед камином. Выстрелить он не успел. Похоже, к счастью.

– Вы спятили? – рявкнул Фоули с пола. – Если бы вы не начали размахивать оружием, я бы его поймал!