Дороги джунглей. Великий Индийский путь

– Ты бы поменьше болтал, побольше работал. В твоей хижине давно уже не варят раги – потому что ты упрям и несговорчив. Такому кхонду я не могу дать поле. Будешь работать на моем.

– Ты несправедлив, вождь, – отвечал отец. – Я – кхонд, а земля принадлежит всей деревне. Я хочу работать на своем поле, а не на твоем.

– Тогда иди и ищи себе землю в другом месте, – ухмылялся вождь, и Джанмутти видела, как обнажались его желтые испорченные зубы. Она боялась вождя и его зубов.

Долгими холодными вечерами вся семья собиралась у очага. Но очаг не спасал от холода. Пронизывающий ветер проникал сквозь тонкие стены хижины и полуразвалившуюся крышу. Такими вечерами отец был особенно задумчив. Он сидел долго и неподвижно, прислонившись исхудалой спиной к прокопченной стене хижины. Джанмутти не знала, о чем думает отец, но видела, что его тревожат какие-то мысли.

Лицо отца в такие моменты становилось печальным и усталым. В доме не было еды; последнего петуха отец принес в жертву богине. Он просил богиню заставить вождя дать ему землю. Но богиня, очевидно, была недовольна жертвой, и все оставалось по-прежнему.

В какой-то год, Джанмутти не помнит точно в какой, долго не приходил дождливый сезон. Неокрепшие ростки раги погибали от сухого горячего ветра. Горные потоки и ручьи обмелели, и многие из них пересохли. Люди стали болеть. Тогда вождь сказал, что богиня требует жертвы. У жертвенного столба закололи буйвола. Но дождь не начинался. Свинцовые тучи, покрывавшие небо, обходили Райягада стороной. Ни одна капля живительной влаги не пролилась на поля кхондов.

Однажды в деревне в присутствии многих отец сказал, что богиня не приняла их жертвы, потому что вождь деревни несправедлив. Его выслушали с молчаливым испугом. Джанмутти видела, каким пепельно-серым стало лицо вождя. Его губы искривились в угрожающей усмешке и обнажились желтые зубы-клыки.

Через несколько дней отец Джанмутти погиб. Он ушел в джунгли на охоту и не вернулся. Его нашли с переломленным позвоночником и раздробленным черепом. Вождь сказал, что отец сорвался со скалы. Но старики в деревне с сомнением качали головами. Они знали больше, чем Джанмутти, но ничего не говорили.

Еды в доме почти не было, и душа отца отправилась в далекое путешествие плохо накормленной. Потом пришел вождь и сказал матери и Джанмутти, что они могут идти работать на его поле. Го д был трудным и неурожайным. Вождь плохо кормил работавших на его поле. Но Джанмутти уже входила в силу. Она была здоровой и ловкой. Когда созрели мандарины и манго, она стала носить их в долину. За это ее кормили. Путь в долину был нелегким, но Джанмутти без труда несла тяжелые корзины с фруктами. Она боялась только тигров, но дух отца охранял ее в пути. По вечерам, когда она плясала и пела, многие парни заглядывались на нее. Но она тогда еще не думала о них. Однажды она вернулась в свою хижину и застала там чужих людей. Люди были из дальней деревни Сарати. Она никогда не видела их. Кроме них в хижине были родственники отца. Джанмутти каким-то обостренным чутьем почувствовала, что речь идет о ней. Она в растерянности остановилась на пороге. Гости бесцеремонно разглядывали ее – так, как будто она была свиньей или козой, а эти чужие хотели купить ее.

– Ничего, – сказал один из них, – я думаю, подойдет. Она ловка и сильна. Будет хорошо работать. У Раины большое поле. Он даст за нее сто рупий.

– Тебе повезло, мать, – сказал знакомый голос. Джанмутти сразу не разглядела, что в хижине был и вождь. – Они дают хорошую цену за твою дочь.

– Но я не знаю, что скажет Джанмутти, – слабо возразила мать.

– Она может ничего и не говорить. За дочь вождя не всегда такую цену дают. Тебе нужно кормить остальных. Твой муж умер. Соглашайся.

И желтые зубы вождя странно блеснули в полумраке хижины.

– Соглашайся, мать, – поддержали вождя родственники отца.

Так была решена судьба Джанмутти. Она никогда не видела Раину до этого. Кроме ста рупий, половину которых забрал у матери вождь, Раина дал тридцать рупий на свадьбу и зарезал корову для гостей. Родственники Раины увезли Джанмутти навсегда из родной деревни. Больше она ее так и не увидела.