Дороги и перекрестки

Коснувшись носа «на удачу»
И фото сделав на бегу,
Я, камеру обратно пряча,
Не улыбнуться не могу.

Ты здесь стоишь, золотоносый,

Напротив цирка, на Цветном,
И в бронзе не заметна проседь,
Которая придет потом.

А нос недаром золотится:

Его гайдаевский Балбес
В золотоносные страницы
Шутейно навсегда залез.

Идут года. И мы – потомки,

Коль так вот свидеться пришлось,
Рукой, свободной от котомки,
«На счастье» трогаем твой нос.

На спелой синеве

Саше Селезневу

Заносит снегом мерзлый грунт
на родине, привыкшей к сновиденьям.
И ощущается в ноябрьские бденья
кристаллизация секунд.

Седая ночь в степи вьюжит,

а память ищет солнечное детство,
где старый дом с друзьями по соседству,
и ветер гладит поле ржи.

Какой-то праздник у родни, —

мелькает лиц нечаянное счастье.
Но мимолетны голоса и страсти,
и одиночествуют дни.

…А тут совсем другая жизнь:

другая музыка, другая кантри.
Не пьют ни доктора, ни музыканты,
и безразличны падежи.

Слова теряют смысл и вес

и отживают пустоцветом всуе.
Но кто-то вечно радугу рисует
на спелой синеве чужих небес.

А там, вдали опять снега,

и дым из труб вновь подпирает небо.
И снится ночью вкус ржаного хлеба,
и жаркий пар по чистым четвергам.

Теплеет. Замри – отомри…

Теплеет. Замри – отомри,
Ненужное, вздорное выкинь.
Смотри, как весной фонари
Ее освещают улики.
Едва пробудившись от сна,
Запутав, как водится, сроки,
Линяет под снегом весна,
Его превращая в потоки.
И этих ручьев перелив —
Тонюсенький, первый, чуть слышный,
Становится так говорлив,
Что глохнут березы и вишни,
И тонут…
И ты вместе с ней
Теряешь рассудок и ясность.
А солнце – король фонарей —
Твою освящает причастность.
Иди же, дыши и живи
И в пятнах проталин парящих
Почувствуй дыханье любви
Весенней —
                 такой настоящей.

Картинка детства

Трамвай звенит и огибает угол,
Посуда дребезжит в стенном шкафу.
Соседский кот срывается – напуган —
И рыжий хвост уносится в строфу
Стремглав и дальше пулей по карнизам,
Оставив позади себя испуг,
Что передался голубям дремавшим, сизым,
И те крылами строк вспорхнули вдруг.
И, поднимаясь из дворового квадрата,
Твой взор магически тянули за собой,
Где неба серый цвет, что был когда-то
В далеком прошлом неизменно голубой.

Новый день

Навстречу солнцу! Только бы успеть…
Рассвет сочится дымчатым туманом.
Над сонным лесом проступает медь,
И воздух утренний мерещится кальяном.

Вот здесь, за поворотом на холме

День окрылится над землей и морем.
И радость вспыхнет гелием в уме, —
Он будет не единожды повторен!

Речь

Польской речью сердца не обидишь,

по-литовски водочки налей…

Вспомним, как загнали в гетто идиш

и по-русски плакал соловей…

Юрий Кобрин