Дороги и Тропы (СИ)

— Я понимаю, ходить по Тропе в компании павлинов — не самое приятное развлечение, но это не повод так огорчаться. — Девушка нежно коснулась пальцами его щеки.

— Это — не повод. А вот однозначная реакция Тропы на четыре куска очень самоуверенного, невнимательного и напичканного по самую макушку вкусной магией, деликатеса — вполне себе повод. Демоны бы с ним, пусть лакомится на здоровье, но ведь все они повиснут на твоей шее, радость моя. Ты должна будешь защищать их, вытаскивать из опасных ситуаций и привести назад живыми и невредимыми. А если получится иначе — тебя ждут подземелья замка Мот, в лучшем случае. Потому что обвинят во всем именно тебя. — Мастер взял ее за плечи, заглянул в глаза. — Я. Не. Хочу. Чтобы. Тебя. Растерзали. И не важно, кто это будет: Тропа, монстры из внешних миров или твои собственные соотечественники. Кстати, можешь начинать обзывать меня паникером и перестраховщиком. Самое время.

Ученица с тревогой и печалью ответила:

— Я не узнаю тебя, мой мастер! Неужели ты настолько плохо меня знаешь и так мало веришь в мои силы?

— Именно потому, что слишком хорошо тебя знаю, девочка, я все это и говорю, — покачал головой ваюмн. — Ты ведь костьми ляжешь, чтобы они вернулись домой. Сама в пасть Тропе полезешь. А мне, старому дураку, предстоит тебя этому учить… Учить прикрывать беззащитных, оборонять бесполезных, тащить их всех за собой даже вопреки их желанию. И, при необходимости, ценой одной единственной жертвы, вышвырнуть их к начальной точке путешествия. Или же как можно ближе к ней, если достаточно далеко забрались по Тропе.

Тайри вздрогнула. Так вот что собирался сделать наставник там, в горящем лесу Роневена…

— Именно это ты хотел сотворить…

— И сотворил бы, не появись так своевременно твой дракон.

Девушка прижала руки к груди, пытаясь унять боль в бешено заколотившемся сердце. Творец всемилостивый, мастер готов был умереть ради нее… И сейчас ей пришлось бы жить одной в мире без красок и звуков, не имея внутри ничего кроме пустоты. Бессмысленное существование…

— Ну что ты, ничего ведь не случилось, — прошептал наставник, обнимая ее, — Ты прекрасно понимаешь, какой ужас я испытываю, когда ты в опасности. А теперь я не только вынужден буду отпустить тебя одну на Тропу с не просто ненужным — опасным сопровождением, я должен научить тебя этой… жертвенной магии. Собственной рукой дать тебе оружие, которое спасет всех, кроме тебя.

В его объятиях Тайри неожиданно успокоилась. Страх, гнев, боль — все ушло, оставив только спокойную уверенность, которой вполне хватило бы на двоих.

— И научишь, Гай. Только я не собираюсь кому-то позволить загнать себя в подобную ситуацию. Я ведь уже говорила, что не хочу причинить тебе боль. Никогда. И еще. Готовиться, конечно, следует к худшему, но самое худшее — представлять, что всё закончится печально. Знаешь, как говорит одна деревенская колдунья: не зови смерть — услышит.

— Не буду, — виновато улыбнулся мастер, чувствуя, как тревога разжимает свои стальные пальцы, и тает лед где-то глубоко в груди, — просто я никогда в жизни не боялся кого-то потерять. А теперь боюсь, и пока ничего не могу с этим поделать. Прости уж старого дурака…

— Старого дурака — ни за что, а вот мастера Гайдиара с острова Юм — сколько угодно. Особенно, если он чуть больше будет верить в свою ученицу.

Мастер сдался, и ему осталось только одно — научить Тайри всему необходимому. Он методично объяснял, как строить чары, как прятать спутников от опасности, что надо делать в самом крайнем случае, хотя думал совершенно о другом. В самом конце, когда у обоих уже сил не осталось изучать законы правильного и эффективного самопожертвования, ваюмн все-таки не выдержал и "утащил" любимую ученицу на берег моря, в удивительный город Ренсию.

Он давно любил маленькое королевство Илат с его солнечным теплым климатом, чистыми светлыми маленькими городами, щедрыми виноградниками на склонах гор, цветущими две трети года розами и морем такого чистого бирюзового оттенка, которого, кажется, нигде в мире больше не встретишь. Ему всегда казалось, что любой город, а прекрасная Ренсия более всех остальных — это добрый, приветливый, понимающий друг. Тот самый, который без слов понимает, когда надо поддержать тебя шуткой и песней, а когда молча посидеть рядом с бокалом вина.

Вот и сейчас хозяин маленького кафе — смуглый, гибкий, живой и улыбчивый красавец, встретил их, как старых знакомых, принес огромное блюдо с чем-то мясным, заманчиво благоухающим пряными травами, изящный кувшин с вином. Поставил перед ними стеклянные бокалы на тонкой ножке, подмигнул мастеру и испарился, оставив их на пустой террасе, наедине с шумящим внизу морем.

— Что-то он странно молчалив сегодня, — хмыкнул ваюмн, ловко орудуя вилкой и ложкой, — обычно дамы от него слышат множество комплиментов.