Дороги колдовства

— Человека возводят на эшафот, где на виду у собравшейся толпы, под крики и ругань черни, усаживают на бревно и обливают горячей водой, чтобы смыть прежнее посвящение, а его оружие — меч и щит — ломают и топчут ногами… Ты не слышала, как жадно воет толпа, охочая до развлечений, не была свидетелем, как разом стареет твой отец… Когда я увидел его после экзекуции, то едва узнал: передо мной стоял чужой человек с внезапно поседевшими висками и безжизненными усталыми глазами. Мы уехали из этих мест в ту же ночь и долго скитались, пока не попали на корабль, плывущий в Святую землю. За все это время отец едва ли обмолвился со мной парой слов. Он вообще все больше молчал, и, казалось, будто в нем что-то надломилось. И сейчас перед моими глазами — его ссутулившаяся спина и опущенные плечи… Мы уехали в Палестину, — продолжал Эльвин после недолгой паузы. — Там можно было бы начать жизнь с чистого листа и вновь вернуть себе титул и уважение. Но отец так и не оправился от своей беды. Он не хотел жить и спустя некоторое время умер — не на поле боя, а в собственной постели — лег спать и больше не проснулся… Был жаркий день. Я вышел на улицу. В лицо мне дул сухой колючий ветер, оставляя на губах песок и привкус далекого моря… И я вдруг понял, что остался один, совершенно один во всем огромном мире. Тогда я плакал в последний раз, и еще я поклялся…

— Что отомстишь обидчику, — закончила девушка. Пока Эльвин говорил, описываемые им картины возникали у нее перед глазами. Она видела поседевшего усталого человека, и растрескавшуюся под палящим солнцем землю, и маленького мальчика, упрямо сжимающего кулаки.

— Да, я поклялся в этом, как и в том, что заслужу и верну себе рыцарское звание, что не посрамлю честь своих предков! — Голос Эльвина окреп и звучал жаром гнева. — И я добивался этого все эти долгие годы, проведенные в Святой земле, при дворе одного из рыцарей. Не зная отдыха и покоя, я учился преодолевать себя, тренировался в ведении боя, осваивал арбалет, а свободное время просиживал над книгами или беседовал со священником. Я хотел стать идеальным оружием в руках Господа!

— И чего ты хочешь теперь? — тихо спросила Маша. — Неужели месть успокоит тебя, вернет все, что ты потерял?..

— Я не знаю! Понимаешь, не знаю! — Эльвин тихо застонал. — Все теперь перепуталось в моей голове, и я не понимаю, что делать. Я приехал сюда, попросившись в услужение к сэру Чарльзу, чтобы отомстить обидчикам отца. Вернее, чтобы присмотреть пути для мести. Но потом все как-то разом стало слишком сложно… И сэр Вильгельм сейчас не такой, каким я запомнил его из детства… Иногда мне кажется, что я слишком слаб и недостоин своих предков.

— Ты необыкновенный, — сказала Маша, радуясь, что вокруг темно и Эльвин не может видеть ее лица. — Я где-то читала, что самое трудное — прощать.

— Прощать? — переспросил парень. — Но я не уверен, что смогу простить… Если бы Господь озарил меня светом истины!..

— Свет! — вдруг радостно закричала Маша. — Видишь, стало светлее. Там впереди должен быть выход!

Они ускорили шаг и вскоре действительно выбрались наружу. Небо было чистым, и от луны разливался холодный бледный свет.

Вокруг расстилался лес — темные высокие деревья, уже частично потерявшие листву.

— Где мы? — спросила Маша.

— Не знаю. Где-то в окрестностях замка. Лучше не терять время и идти дальше. Сейчас пойдем… только посижу минутку…

Когда Маша посмотрела на Эльвина, тот уже крепко спал, привалившись спиной к толстому шершавому стволу дерева. Бледное лицо молодого человека даже во сне оставалось сосредоточенным.

— Ты будешь хорошим рыцарем, — прошептала девушка, устраиваясь подле него. Было холодно, и, чтобы хоть немного согреться, ей пришлось прижаться к парню как можно плотнее. Будить Эльвина Маша не хотела — он и так слишком много вынес сегодня: сражался на турнире, противостоял вампиру, а затем, раненный, долго шел по подземному ходу, не давая древним силам сломить свою волю. Он вышел победителем из тяжелых испытаний, а значит, имел право на отдых.

* * *

Маше снилось, что она превратилась в птицу и поднялась высоко над землей. Она летела чуть покачиваясь, совершая медленные взмахи крыльями, а внизу проплывали бесконечные леса, пересекаемые извивами рек и голубыми кляксами озер.

В небесах было тепло и спокойно. Девушке хотелось оставаться там, однако что-то беспокоило ее, тянуло обратно на землю.

Она открыла глаза и увидела склонившееся над собой лицо. Лицо совершенно незнакомого мужчины с небольшими колючими глазками и ранними залысинами, уже обнажившими часть лба.

— Леди Мария собственной персоной! — проговорил человек, заметив, что девушка проснулась. — До чего же приятно! Тебя-то мы как раз и ждем!

Маша удивленно огляделась и увидела, что окружена десятком молодчиков. Двое из них держат связанного Эльвина, очевидно, его застали врасплох, пока тот спал.

— Кто вы? — Маша постаралась, чтобы ее голос звучал твердо. Как-никак — она дочь крестоносца и ни при каких обстоятельствах не должна демонстрировать страх и тем ронять свою честь.