Дороги, которые нас выбирают

Аппаратчики были хозяевами этой жизни. У них были отдельные квартиры со всеми удобствами, персональные машины, дачи на берегу залива. Дома у них были цветные телевизоры, холодильники «ЗИЛ» и магнитофоны «Грюндик». Летом они отдыхали на Черном море, а зимой катались на лыжах на Чегете. Их дети поступали университет, а потом им были обеспечены тепленькие места в советских посольствах и представительствах в странах загнивающего капитализма.

Стать дипломатом было голубой мечтой практически всего юного населения советской страны. Но для этого нужно было поступить в институт международных отношений, а это было практически невозможно.

Семья Владлена была от всего этого очень далека. Они имели одну комнату в коммунальной квартире. В комнате проходила вся жизнь. В ней спали, ели и принимали гостей. Из удобств в квартире были вода и туалет.

Просыпаясь по утрам и открывая глаза, Влад видел старый выщербленный пол, обшарпанный покосившийся шифоньер со старыми чемоданами наверху. Плохое настроение на весь день было гарантировано. Но это было еще не все. После этого нужно было отстоять очередь в туалет. Без очереди пропускали только маленьких детей и полупарализованную бабушку Клаву. Все знали, что, если этого не сделать, они могут навалить кучу прямо перед туалетом. За этим следовала процедура чистки зубов и умывания на общей кухне. Иногда для этого тоже нужно было отстоять очередь. В это время на кухне уже было много народа. Женщины готовили завтрак, мужчины брились, вяло обмениваясь при этом новостями.

Как ни странно, этот кошмар под названием «коммунальная квартира» неплохо функционировал. Люди вели себя очень сдержанно, старались как можно меньше выходить из своих комнат, не раздражались по мелочам. Каждый понимал, что если дать волю чувствам и эмоциям, то жизнь может очень быстро превратиться в настоящий ад.

Потом Влад шел в школу. По дороге он мечтал. Мечтал о том, что у них будет своя отдельная квартира со всеми удобствами. Мечтал о том, что, просыпаясь по утрам, он будет видеть лакированный паркет, новый полированный шкаф, югославский велюровый диван, что у него будет своя комната, a у родителей – своя спальня, и по вечерам они будут все вместе смотреть в гостиной цветной телевизор. Что не надо будет стоять по утрам в очереди в туалет и встречаться в длинном темном коридоре с полупарализованной бабой Клавой. Что у них будет своя машина, и на выходные они будут ездить на ней на дачу. Что у матери появится каракулевая шуба, норковая шапка и импортные сапоги. Отец наденет пыжиковую шапку и канадскую дубленку. Что родители наконец-то вставят себе золотые зубы и не будут больше, смеясь, прикрывать свои беззубые рты ладошками.

Но в реальности все выглядело совершенно иначе. Нет, родители Влада не были асоциальными типами, они не были тунеядцами или алкоголиками. Они были хорошими, порядочными, скромными людьми и очень его любили. Их беда была в том, что они были простыми трудягами на заводе, зарабатывали немного, и у них не было никаких нужных связей.

Они честно трудились на заводе, справляли советские праздники, ходили на выборы, воспитывали сына и надеялись на то, что он добьется в жизни большего.

Они были абсолютно разными. Отец – убежденный сталинист, свято верящий в правоту партии. Он прошел всю войну от начала до конца. Воевал он, правда, в войсках НКВД. Что они делали, Влад точно не знал, отец не любил об этом говорить. Но в любом случае он воевал там, куда его послала партия, выполнял приказы, и никаких сомнений в правоте этого дела у него не было. Партия никогда не ошибалась.

После войны он не искал для себя никаких привилегий. Партия сказала, что надо восстанавливать страну, и он пошел работать на завод. Когда родился сын, он назвал его Владлен, что означало Владимир Ленин. Назвать сына Сталином он не мог – это было запрещено.

Первый удар отец получил, когда умер великий Вождь. Для отца это было страшное горе. Сталин был для него богом, а бог не должен умирать, потому что он оставляет после себя пустоту, его смерть лишает людей смысла жизни. Но первый удар он выдержал, жизнь продолжалась.

Второй нокаутирующий удар он получил, когда на двадцатом съезде был разоблачен культ личности Вождя. Казалось, весь мир рухнул в его глазах. Выяснилось, что партия, которая олицетворяла для него все самое святое, которой он слепо верил, на самом деле совершала преступления, уничтожая безвинных людей. И Вождь руководил этой мясорубкой, в которой погибли миллионы. Но все-таки отец не поверил в это до конца, и портрет Вождя так и остался висеть на стене в их комнате.