Дороги, которым нет конца

Еще в Нэшвилле Делия получила премии «Лучшая эстрадная артистка» и «Лучший женский голос года», и, — чудо из чудес, — мы стали обладателями награды «Песня года». Трудно было спорить с тем, что песня, пять раз завоевавшая платиновый статус, добавила блеска в доме Сэма. Ведущий назвал нас дуэтом, рожденным на небесах. «Если вы хотите услышать, как поют ангелы, просто послушайте их». Потом, к моему изумлению, меня объявили «Лучшим композитором-песенником года».

Я стоял на сцене с призами в руках, смотрел на всех этих прекрасных людей, которые смотрели на меня, и ощущал глубокую и неотступную печаль. Я двигался вперед. Мы с Делией двигались вперед. У меня было все, чего я мог пожелать.

Кроме того, что было для меня самым важным.

Я подошел к микрофону и вспомнил пустой зал «Раймана», ночь за ночью повторявший эхо моего голоса.

— Я хочу посвятить эту песню моему отцу… — Я с трудом сглотнул.

Делия видела, как мне трудно. Она знала правду, поэтому она вышла на сцену и сказала за меня:

— Сегодня его нет с нами.

Я собрался с духом.

— Папа, я сделал то, что ты сказал. Я… — Слеза скатилась по моей щеке. — Я выпустил это.

Все дружно встали и зааплодировали.

После представления Делия ушла на ужин со своей группой, а я незаметно ретировался по Бродвею, вошел в «Райман» через заднюю дверь и после полуночи играл перед пустым залом. Где-то посередине очередной песни я сломался и не смог закончить ее. Я лег ничком на сцену и зарыдал в голос.

Потом я почувствовал прикосновение руки к моей спине. Это была Делия. Она молчала. Просто села на сцену и дала мне выплакаться у себя на плече. Я слишком долго держал в себе эту горечь.

— Мне нужно домой, Делия, — сказал я, когда пришел в себя. — Там есть вещи… вещи, которые остались недосказанными. — Я посмотрел на нее: — Мне нужно разобраться с той кашей, которую я заварил.

Она откинула волосы с моего лица и поцеловала меня в нос.

— Можно мне поехать с тобой?

Тогда я понял, что должен сделать.

На следующий день я отправился в ювелирный магазин во Франклине, рекомендованный Риггсом, и сказал, что я пришел от него. Когда они узнали, чем я занимаюсь и для кого я собираюсь сделать покупку, то расстелили передом мной красную ковровую дорожку и вдове снизили суммы, указанные на ценниках. Как вы можете догадаться, я ничего не знал об алмазах, но мне нравилось думать, что когда я протянул им кредитную карту и приобрел кольцо за 9946 долларов, то заключил хорошую сделку. Продавец подробно рассказал мне о качестве, весе и бриллиантовой огранке, так что когда я ушел, то, наверное, мог бы написать эссе об отражающих свойствах света, проходящего через алмазы. Но я купил его по другой причине. Я купил его, потому что оно было похоже на Делию.

Сэм проводил нас к себе домой и сообщил, что пришла пора выпустить альбом.

— Теперь поговорим насчет песен, — сказал он и посмотрел на меня.

Песни проблему не составляли. У меня их было полно. Крупную проблему представлял собой Сэм. Я по-прежнему не доверял ему настолько, что был готов уйти в любой момент, но не мог оспорить его продюсерские способности, поэтому старался держать свои козыри при себе. Да, я все еще был зеленым юнцом, и пять лет ремонта гитар и чистки туалетов в «Раймане» не означали, что я хорошо разбирался в музыкальном бизнесе, но я неплохо разбирался в людях. А глаза Сэма выдавали то, что он думал о нас.

Для Сэма мы с Делией были не более чем вагонами поезда, мчавшегося в ночи. Он мог ехать на нашем горбу до тех пор, пока мы окончательно не износимся или пока ему не подвернется что-нибудь получше. Его дружелюбная улыбка, приклеенная к лицу, не могла одурачить меня, как и ковровая дорожка, которую он ежедневно расстилал перед Делией. Она выросла в нужде, и отец не уделял ей внимания, так что Сэм заполнял эту пустоту с выгодой для себя. Он покупал ей красивые вещи, разыгрывал нежного дядюшку и держал ее в своем заднем кармане. Этакий дядюшка Уорбакс[50].

Я знал, что он нам нужен, и в тот момент он нуждался в нас. Но Сэм хотел, чтобы Делия отправилась с ним туда, куда он хотел ее отправить, а у меня было сильнейшее подозрение, что Делии это совсем не понравится. Но он мастерски использовал ее сердечность, и поэтому пытаться убедить ее в обратном было сизифовым трудом. Принимая во внимание это обстоятельство и зная о предстоящей схватке с Сэмом, я сначала показал песни Делии. Я позволил ей выбрать тот звук, который она хотела. Но я понял, что мы в беде, когда она испугалась принять решение.

— Нам нужно спросить у Сэма.

Готов признать, что я окружил Делию своей заботой, — может быть, даже в излишней степени. Но в свою защиту могу сказать, что я не пытался делать ее такой, как мне хотелось. Я пытался вдохновить ее, чтобы она обрела свободу и стала сама собой. До сих пор ни один мужчина так с ней не поступал.

— Ди, если ты собираешься петь со мной в два часа ночи, то что ты будешь петь?