Дороги Малого Льва

В дверях она снова обернулась. Руэрто спокойно пил чай из тоненькой фарфоровой чашки, но когда они вышли, не отказал себе в удовольствии расколоть ее о радужно-мозаичный пол. Льюис даже не попрощался. Кто бы мог подумать, что тихоня-Ангелочек превратится в такого самоуверенного хама, как будто его отец не Ольгерд, а Азол Кера.

— Что случилось, господин? — тут же вбежала в гостиную Мекрея.

Руэрто посмотрел на осколки в желтой луже и поморщился.

— Чай горячий. Убери.

Аппетит пропал. Он вернулся в спальню, размышляя на ходу о том, что хочет ребенка, обыкновенно, по-животному, физически хочет. Хочет сажать его на колени, чувствовать его тепло, гладить по головке, утешать, утирать его слезы, кормить с ложечки… наверно, это и случается вот так вдруг, в одну секунду. Захотелось, и все, как будто выключателем щелкнули.

В спальне шторы были уже раздвинуты. Кая застилала постель.

— Я подумала, что вы больше не будете спать, господин, — смутилась она.

— Не буду, — хмуро сказал он, — налей мне ванну.

Она расторопно все сделала, взяла его халат и кротко потупилась.

— Кого-нибудь позвать?

— Зачем кого-нибудь? — усмехнулся он, — иди сюда.

Он умел любить женщин. Даже в злости. Даже в самом гнусном настроении он умел быть нежным. Он любил их мягкие тела и их хитрые, корыстные душонки. На то они и были слабые женщины, чтобы отдаваться, хитрить, притворяться безумно влюбленными и вытягивать его энергию.

Мать всю жизнь внушала ему, что он урод, что ни одна женщина кроме нее самой его не полюбит, просто будет брать от него все, что можно. И он не раз в этом убеждался.

Льюис был прав: привязывать к себе он умел, он не знал отказа, даже Анастелла, обожая своего красавчика-студента, предпочла все-таки его. Он тихо презирал женщин за эту сладострастную продажность, но за это и любил. Он тоже их использовал и играл в них как в красивые игрушки.

Кая лежала рядом с ним в теплой воде и обвивала его руками. Она была одной из самых молодых и хорошеньких. Некрасивых он вообще не держал, даже на кухне.

— Хочешь быть моей женой? — спросил он с досады.

— Я? — изумилась она, — вы серьезно?

— Серьезно.

— Конечно, хочу!

— Да? Ты меня хоть немного-то любишь?

— Безумно!

«Врет», — понял он, — «но обрадовалась искренне».

— А детей хочешь от меня иметь? — охладил он ее пыл.

Кая вздрогнула.

— Детей?

— Ну да, — усмехнулся Руэрто, — внуков Сии.

Он заглянул ей в глаза и прочел там ужас. Такой же, как был у нее при визите Одиль. Удивляться тут было нечему, он и сам столько лет боялся породить чудовище.

— Я пошутил, Кая. Одевайся и ступай. Мне надо побыть одному.

— Я люблю вас, — сказала она виновато, его энергия светилась вокруг ее влажного тела голубоватым облаком.

Руэрто прикрыл глаза, чтоб не видеть этого вранья.

— Конечно, любишь. Я знаю.

— Сандра! Он здесь!

Алеста заглянула в спальню прямо с подносом грязной посуды.

Сердце сжалось.

— Кто?

— Этот, твой красавец!

— Он не мой. И говори потише.

— Сидит в углу и курит. Обалденно хорош. Откуда только такие берутся?

— Он Странный. Они все хороши, не то, что наши уроды.

— Мне кажется, он к тебе пришел. Выйдешь?

— За двойной дозой он пришел.

— Так выйдешь? Или мне его обслужить?

Сандра дрожащими руками схватила фартук и нервно завязала его на талии. Ей было стыдно за свое волнение.

— Ладно. Я сама.

Как глупая девочка, она уставилась на себя в зеркало и поправила волосы. Они были схвачены заколкой туго и без затей.

— Лакомный кусочек, правда? — усмехнулась Алеста.

— Для развратниц и дур, — сказала Сандра, — а я таких типов терпеть не могу. Наверняка женат и дети есть. Да и не мальчик давно, морщины вокруг глаз, а все туда же…

В зале было малолюдно. Один столик пустовал вообще, за другим в одиночестве сидел вчерашний гость. Майка на нем была оранжевая, кепка белая. Глаза темно-карие и, кажется, трезвые.

— Что будете заказывать, — спросила Сандра бесстрастно.

— Добрый вечер, — взглянул он из-под козырька.

— Добрый, — ответила она, торопливо и как будто его не узнавая, — так что вы хотите?

— Чашку кофе, — уверенно сказал он, — и хозяйку.

Сердце снова предательски сжалось.

— Кофе двойной? — уточнила она.

— Обычный.

— Значит, ни двойной, ни тройной не хотите?

— Нет.

— Ну, хорошо. А насчет хозяйки…

Он потянулся и взял ее за руку.

— Сандра, сядь на минутку. Прошу тебя, сядь.

— Я на работе.

— На какой работе? Полторы калеки в зале!

— Вместе с тобой!

Она вырвала свою руку, но все-таки села напротив. Надо было сразу ему все объяснить, чтобы не приставал больше и не лез в душу.

— Ну? И что ты хочешь мне сказать? Торговаться собрался?

— Да нет, это было глупо.

— Наконец-то ты это понял.

— Извини.

— Извиняю. Это всё?

— Нет. Не все. Ты мне нравишься, Сандра. Очень нравишься. Правда. Я целый день промаялся и понял, что должен тебя увидеть. Не могу не увидеть.

— Ты меня ни с кем не спутал? Их у тебя было три вчера.

— Сандра…

— А сколько их было позавчера? Сколько будет завтра? И где-то между ними я? Мне это совсем неинтересно.

— Послушай, ты же ничего не знаешь…

— А что тут знать? — она посмотрела ему в глаза, — ты женат?

Он потупился, потом снова взглянул на нее.

— Женат.