Дороги наши

– Извините!– Васильев едва успел к старику,– Извините, пожалуйста! Не подскажите, сдаёт кто жильё ненадолго? Мне бы ночь переночевать, две! Машина сломалась…,– почему-то виновато добавил он.

– Отчего ж не подскажу?!– взгляд у деда острый, так и зыркает глазами из-под густых бровей,– У меня можешь переночевать, например! Один живу!

– Вот, спасибо!– обрадовался Алексей.

– Ты подожди меня, я быстро!– дед хитро подмигнул Васильеву. Как бы ненароком ещё раз оценил будущего постояльца и, видимо, остался доволен.

– Жди!– добавил ещё раз и скрылся за дверью магазинчика.

 Дом деда находился на самом конце деревни. За пятьсот рублей какие-то местные пацаны дотолкали машину до старикова дома, за что тот ещё долго ворчал на Алексея:

– Это ж надо, пятьсот рублей! И сотни хватило бы!

 Васильев улыбался в ответ, выкладывая на стол всю свою нехитрую снедь – палку колбасы да банку шпрот, заброшенные в бардачок так, на всякий пожарный.

– Картошку пожарю!– не оглядываясь, суетился возле печки старик.

– Ну, а я машину посмотрю! Не на год же я здесь!

– Можешь и год жить, мне не жалко! – услышал Алексей, выходя во двор.

 «Девятка», конечно, машина хорошая, надёжная, но давно уж отошла пора таких автомобилей, сейчас все на иномарках ездят. А Васильев к этой прикипел, ни в какую не хотел менять. И должность позволяла (всё-таки коммерческий директор небольшой фирмы), и зарплата вполне достойная. Но, как говориться: «жена, конь и винтовка – понятие индивидуальное»!

 Так и есть – срезало привод трамблера! Пока дозвонился до сервиса (обещали пригнать эвакуатор), прошло минут десять.

 С удивлением увидел, как мимо ограды прошагала та же бабка, что видел у магазина. Впечатлили глаза: жёсткие, с небольшим прищуром. Васильев провожал её взглядом, пока старушка не скрылась за поворотом переулка.

– Что, интересная старушенция? – услышал Алексей голос деда.

– Да, уж… Васильев обернулся, – Извините, а Вас-то как зовут? Мы ведь так и не познакомились ещё!

– Егорычем зови! А так Василий Егорыч! – дед протянул руку.

– А я Васильев! Алексей…

– Ну, вот и ладно! – старик подтолкнул постояльца,– Пошли в дом! Я и стол уже накрыл.

2.

Уютно потрескивала печка. Хоть и не зима ещё, а улетело тепло в южные края вместе с бабьим летом. На ночь в деревнях уже затапливали печи, первые заморозки опускались на вспаханные поля, и не слышалось больше на тёмных окраинах девичьего смеха и перелива гитарных струн.

– С богом! – Егорыч поднял рюмку, облизнул языком губы и смачно вылил содержимое в рот. Двумя пальцами взял солёный огурец, понюхал и положил обратно в тарелку.

– Ну, ты, дед, даёшь!– Васильев с уважением посмотрел на старика.

– Ты пей, пей!– Егорыч усмехнулся.

 Они говорили и пили. Пили и говорили. О международном терроризме, о низкой пенсии, о коррумпированных чиновниках. Почему-то вспомнили о Вьетнаме, а потом о войне, о немцах, что хозяйничали здесь в сорок первом.

– Помнишь старуху, что видел сегодня возле моего дома? – Егорыч впился в Васильева взглядом.

– Помню. Конечно, помню! – Алексей не понимал вопроса старика.

– Это Нюша.

– Нюша? То есть Нюра, Анна или как там ещё…

– Нет, дорогой ты мой! Нюша.

 Перед Васильевым сидел совершенно трезвый человек. В доли секунды посветлели глаза, выпрямилась спина. «Чего это он?»– подумал Алексей.

– И чем же особенным отличилась эта Нюша?

 Егорыч нахмурился:

– Ты таким тоном о ней не говори. Узнать хочешь?

 Старик встал, подошёл к печке и начал подбрасывать дрова. Васильев абсолютно не понимал такой перемены. Только ведь по душам разговаривали!

 Егорыч вернулся к столу:

– Наливай ещё по одной! Так и быть, расскажу тебе эту историю. А дальше сам суди!

 Они выпили. На этот раз старик похрустел огурцом, немного помолчал.

– Знаешь ведь, что здесь в сорок первом немцы останавливались? Госпиталь офицерский оборудовали. Нюше тогда восемнадцать было. А за год до этого, сразу после школы влюбилась она в Петьку Серова. Крепко влюбилась! А уж как он её любил! Я, говорит, ещё в пятом классе на неё глаз положил. Какой пятый класс?! Самому сопляку в то время годов-то было! Тьфу! Ну, а что любовь у них была – это точно. Все в округе завидовали…, – Егорыч чуть помедлил,– Я тоже завидовал,…

 Потряс бутылку:

– Что у нас, закончилось что ли?

 Васильев развёл руками.

– Ладно, перебьёмся! Вот такие дела, парень… Перед самой войной уехала Нюша на какие-то курсы в город. Потом вернулась, но уже война шла. Петьку Серова на фронт забрали, так что не застала она его здесь. А вскоре и немцы зашли. Вот тут-то и началось!

– А что началось? – Васильеву стало любопытно, и он подсел поближе к старику.

– Нюрка наша вдруг превратилась в Нюшку!

– Почему?

– А немцам так удобнее имя её произносить было! Встретят кого из местных, «Нюша, Нюша!» кричат. Так и стала Нюшкой! Где какая попойка немецкая – она там уже! И песни поёт, и пляшет полуголая! Весь гарнизон через себя пропустила, так все говорят. То с одним офицером живёт, то с другим. Сколько раз бабы наши местные прибить её тогда хотели, да не ходила она одна. Всё в сопровождении!

– Да…,– только и смог произнести Алексей.