Дороги победы

Танковый десант Гудериана — за Днепром. Гудериан хвастливо пишет в своих «Воспоминаниях солдата» («Erinnerungen eines Soldaten», Гейдельберг, 1951), широко пропагандируемых на Западе: «11 июля ранним солнечным утром в 6 час. 40 мин. в сопровождении моих гостей я выехал со своего командного пункта, располагавшегося в Толочине, который еще в 1812 году служил штаб-квартирой Наполеона I, и направился к Копысь, чтобы присутствовать при форсировании реки 47-м танковым корпусом».

Он свято верил в непобедимость своих бронированных армад, потому и пригласил поглядеть на форсирование Днепра, как на торжественную церемонию, своих гостей — личного адъютанта Гитлера фон Белова и представителя Муссолини генерала Марасса. Он был полон приятных исторических ассоциаций — до зимы еще было далеко… Мы пока еще отступали.

12 июля я ехал по дороге Витебск — Смоленск, из кузова грузовой автомашины наблюдая за «воздухом». На перекрестке Минской и Витебской дорог навстречу на большой скорости выскочил мотоцикл с коляской.

«Немцы!» Дал по мотоциклу очередь из автомата. Мотоциклист пытался увернуться и свалил машину на бок. С шофером мы обезоружили немцев, усадили их в кузов и доставили на КП 19-й армии.

И. С. Конев лично допрашивал этих первых немецких пленных, взятых 19-й армией.

— Какой дивизии? — обратился он к высокому белобрысому пулеметчику. Тот не спешил с ответом, стоял, широко расставив ноги, презрительно сузив веки с рыжеватыми ресницами. — Повторите ему вопрос, — приказал И. С. Конев переводчику.

— 17-й танковой, — наконец выдавил белобрысый.

— Где части дивизии?

— Не знаю.

— Врет! — бросил Конев.

Перевели. Белобрысый хмыкнул.

— Не вру. Могу сказать, где были вчера, а где сегодня… — Он замялся, подыскивая подходящее слово. — Вы так быстро… отступаете…

— …»драпаем», так он хотел выразиться, — поправил Иван Степанович переводчика. — Ладно.

Немцу показалось, что превосходство их признано, он осмелел и, полный высокомерного презрения к «аборигенам», с вызовом процедил:

— Могу сказать, где дивизия будет завтра, — в Смоленске.

— Увести! — резко бросил И. С. Конев.

Я пожалел, что привел этих пленных к командующему. Сердце сжималось от обиды и от сознания, что наглость противника порождается его успехами и нашими неудачами.

Увы, инициатива была в руках врага. Он диктовал свою волю, он не давал нам ни малейшей возможности подтянуть крупные силы и организовать оборону. Авиация противника поражала всю оперативную глубину наших позиций на четыреста-пятьсот километров. Господство в воздухе в первые дни войны безраздельно принадлежало врагу, наши сухопутные войска несли от авиации противника большой урон. В результате ее непрерывных атак по железным и шоссейным дорогам срывалось сосредоточение наших войск и подвоз необходимых боеприпасов. У нас не хватало техники и вооружения. Но нам было не занимать храбрости, отваги и убежденности в правоте нашего дела.

После войны я не раз слышал от старых солдат: «Кто не познал войну в сорок первом — начале сорок второго, тот не знает, что такое настоящая война». Пожалуй, они правы. Автору этих строк доводилось видеть, с какой беззаветной отвагой дрались советские воины не только на передовой, но и в условиях, казалось бы, отчаянных — в окружении.

А враг наглел. Успехи в первые дни войны вскружили ему голову. Потому так вызывающе дерзко вели себя на допросе у командующего два гудериановских танкиста.

Вспомнилась книга Г. Гудериана, с которой мы успели познакомиться перед войной, — «Внимание, танки!».

Что же это, невольно думалось в те дни, — подтверждение правоты Гудериана, воскликнувшего еще в 1940 году у Арденн по поводу стремительного продвижения германских бронетанковых сил: «Ничто не может остановить эту мощную ударную силу!»?

Так неужели он прав? Может быть, мы недооценили немецкую военную доктрину «молниеносной войны», по которой успех в войне решают исключительно танки и авиация? А люди — отнюдь не главные детали военной машины. Может быть, в самом деле мы вовремя не вняли возгласу «Внимание, танки!», не повторили его с должной степенью восторга, и война преподносит сейчас нам этот свой урок?..

* * *

Во время изнурительных оборонительных боев на подступах к Смоленску в войска 19-й армии прибыл маршал С. К. Тимошенко. Помимо работников штаба Западного фронта, сопровождали маршала в его поездке по войскам и мы с полковником Русаковым. По дороге на Смоленск нас атаковали три вражеских пикирующих бомбардировщика Ю-87. Все повыскакивали из машин, залегли. Бомбы попадали веером, не причинив нам вреда. Самолеты повернули назад.

Поднимаясь с земли, отряхиваясь, С. К. Тимошенко погрозил кулаком вслед удаляющимся самолетам: «Ну, ну, еще посмотрим!..» И тут увидел торчащие стволы зенитных пушек. «Зенитки?! А почему молчат?»

Маршал направился к орудиям.

От орудий отделился небольшого роста, крепко сбитый сержант, четким строевым шагом подошел к маршалу и отрапортовал, что он за командира батареи, комбат погиб вчера при отражении танков противника, командир огневого взвода тяжело ранен.