Дороги призраков

Туман наплывал на гавань, стекая вниз из Санни-Дейла. Глядя на морские волны, Даллас Мейхью думал о том здорово ли он отстанет от своей команды, если пропустит утреннюю тренировку. Всю ночь он пил пиво. У него не было ни малейшего представления о том, который сейчас час, зато он точно знал, сколько пива успел выпить – целую шестибаночную упаковку. Когда он был моложе, даже еще в прошлом году – в статусе юниора, это его ничуть не расстроило бы. Теперь же он считался стариком, лучшим защитником команды Саннидейла. Тренер, скорее всего, внесет его в журнал пропусков. Лучшее, что мог сейчас сделать Даллас, – пойти домой и немного поспать. А завтра он захватит нескольких парней и вернется сюда, чтобы повторить все сначала. Только бы найти дорогу домой в этом тумане.

Микаэла стояла у окна своей комнаты на вилле своего отца во Флоренции. Эту комнату она когда-то любила, но теперь она была для нее тюрьмой, а сама она – пленницей. Ее отец, Ил Маэстро, привез ее сюда, когда она была совсем юной, и приучал подчиняться законам Хаоса. Когда она подросла, ее воспитание перешло в руки Хранителей. По замыслу отца, Микаэла должна была стать членом Совета Наблюдателей.

Ее подослали следить за главным Наблюдателем – Куратором Рупертом Джайлсом, отвлекать его, добывать информацию; она не знала, что вместе с ней послали и других… убить его. К счастью, Руперт был жив. А вот дни отца Микаэлы были сочтены.

Мечты отца о новом мире заполняли все ее детство; потом они должны были лечь в основу ее жизни. Но за годы, проведенные в Совете, сначала на правах ученицы, а затем Наблюдателя, Микаэла поняла, что Совет ратовал не просто за порядок, а за справедливый порядок. За планету свободных людей, навсегда очищенную от Зла.

Полное прозрение наступило после того, как Микаэла вернулась в дом отца. Она поняла, что отец – часть того Зла, против которого так яростно боролся Совет. Микаэле предстояло сделать трудный выбор. К сожалению, она не могла просто исчезнуть. Отец не допустил бы этого. Он любил ее, хотя и был воплощенным Злом, и скорее согласился бы увидеть ее мертвой, чем в стане врагов.

Она задумчиво смотрела в окно, как вдруг волшебный свет разлился над городом, озарил кафедральный собор и растворился вдали. В дверь тихо постучали. Микаэла повернулась и пошла к двери, но ее уже открывали снаружи.

Неожиданно девушку охватил страх, она остановилась посреди комнаты, не зная, как поступить. Никто из прислужников отца не осмелился бы войти в ее личные покои без разрешения, даже после условленного стука. Однако этот человек и не думал маскироваться. В дверном проеме вырисовывался лишь его силуэт, но Микаэла сразу же узнала его.

– Альберт, – с изумлением сказала она. – Что ты тут делаешь?

Маг-прислужник вошел в комнату, будто у них было назначено любовное свидание. Но Микаэла не сочла его поведение оскорбительным. Она хорошо знала Альберта и какое-то время даже восхищалась им. Правда, с недавних пор все изменилось. Для всех. Микаэла видела то, что никогда не должно было предстать ее глазам. Она лично убедилась, как жесток ее отец с другими, и потому, несмотря на все его клятвы, была убеждена, что в его работе нет ничего святого или духовного. Он стал чудовищем. А Сыновья Энтропии, как он всегда называл их, были просто его слугами.

Но возможно, не все. Альберт, улыбаясь, приблизился к ней и дружески сжал ее руку в своих ладонях.

– У нас мало времени, – прошептал он. – Очень скоро мне придется уехать.

Микаэла молча смотрела на него.

– Я видел, как ты страдаешь, Микаэла, – продолжал Альберт. – И молился о том, чтобы, когда я удалюсь в изгнание, ты была бы со мной. Если Маэстро ангел будущего, то он ангел тьмы. Но ты, Микаэла, ты просто ангел. Мне кажется… я люблю тебя.

На это Микаэла не нашла что сказать. Но когда Альберт подошел ближе и заключил ее в объятия, она не отстранилась. Микаэла поняла, что больше не одинока.

Глава 4

Они вернулись.

Обрамленный серебристым лунным сиянием, призрак Антуанетты Рене отдернул занавески в спальне сына в Гейтхаусе. Фигуры в капюшонах, как стервятники, ожидающие добычи, расположились на лужайке перед домом. Как их много! Магическими взрывами они пытаются пробить отверстия в тех защитных барьерах, которые воздвиг ее сын вокруг Гейтхауса. Сзади послышался хриплый кашель сына.

Он забрался в Благословенный Котел с отрубями, чтобы восстановить силы. Морщинистые руки с крупными венами нетвердо держали Большое Копье, которое, вероятно, больше не действовало, так как смерть ее сына, казалось, уже была близко. Он еще мог поддерживать силы, погружаясь в Котел трижды в день, но оба они понимали, что скоро этого будет уже недостаточно. Ее сын должен умереть.

Она задрожала, предчувствуя конец: конец всего Доброго, конец мира. Она верила, что Жан-Марк выполнит свою миссию: он продержится, пока ее внук не будет возвращен домой. Жан-Марк был сыном своегоотца, а Антуанетта была предана Анри Рене всем своим существом.