Дороги Рагнара Ворона (СИ)

Ворон же решил обойти усадьбу хюльдры. Огромный двор, большой дом, немало скотины в хлевах, просто поразительно, как на такую большую усадьбу еще никто никогда не натыкался. Он усмехнулся, напомнив себе, что никто больше и не наткнется, пока хюльдра не пожелает. При мысли о хюльдре он помрачнел. Он чувствовал себя обязанным ей, и это раздражало. Подумав, он понял, что раздражает его не чувство благодарности, а то, что ему нечем отблагодарить эту влюбленную в него хюльдру, умницу, рукодельницу и красавицу. Скажи кому, от кого он отказался — примут за дурака, и будут правы, честно говоря. Он сел на бревно, лежащее в высокой траве, и призадумался. Его ждали в Свее, у него осталось еще какое-то незавершенное дело в Норвегии, а за морем его ждала новая земля, которую он сам и нашел. А самое главное, у него оставалось огромное море, которое он еще не все прошел. Пока он был жив, море будет его звать, и этот зов не перекрыть никому и ничем. Он мечтал пройти его все, увидеть земли, которые не видел еще ни один викинг. На это не хватит жизни, но жизнь, потраченная на это, может считаться прожитой достойно.

Ворон знал, что он будет тосковать по Норвегии. Ему никогда не забыть серые непримиримые скалы ее фьордов, ее свинцово-зеленого моря, ее полей и лесов, ее водопадов и тех, кто незримо живет по всей ее земле и воде. Неистово-гордые скалы фьордов Норвегии, растущие к небу каждый год, навсегда проросли в его сердце. Но эта земля стала чужой для него. Ему не победить короля, он признал это. А в таком случае король сделает все, чтобы он умер.

Ворон стукнул кулаком по бревну, в который раз проклиная свою глупость. Да, именно глупость и лень толкнули его взять работу у Хрольфа Пешехода. Кому было бы дело до вольного хевдинга, если бы он сам не напал на короля?! Вся Норвегия теперь ищет его.

Но Ворон понимал, что он просто отгораживается от самой главной беды. Ее он увидел над обрывом Норангенфьорда. Человек в синем плаще был в Норвегии, и он ищет его, Ворона. Ему здорово повезло, что первым его нашел Дворовый. Жалко, что человека в синем плаще не обмануть: он знает, что Ворон жив и будет искать его. Неизвестно, вечной ли преградой станет море, которое отделяет Норвегию от его новой земли. Но попробовать, в любом случае, стоит. Осталось совсем чуть-чуть — остаться живым, добраться до Свеи, надеяться, что его драккар уже там, а не сгорел в Нур-фьорде. Здесь, конечно, хорошо. Ни тебе забот, ни хлопот, и ты избавлен от своей главной беды — человека в синем плаще. Но гадать, сидя в безопасности о том, что его ждет снаружи, пожалуй, что долго не стоит. Надо быстрее приходить в себя и убираться отсюда. Помощью хюльдры в пути до Свеи он не воспользуется. Это было бы слишком жестоко по отношении к ней. И нечестно. Хватит и того, что он уже четвертый день пролеживает бока под ее кровом.

Ворон обернулся — он услышал легкий шорох. Хюльдра, прикрытая только волной своих волос, шла к нему. Он быстро встал, шагнул к ней навстречу и обнял ее. Хюльдра прижалась к нему, и они какое-то время просто стояли под уже теплым, весенним ветром. Они просто стояли, обнявшись. Ворон подхватил хюльдру на руки, и она обняла его за шею. Ее зеленые, как трава, глаза, казалось, смотрели прямо ему в душу. Прямо в сердце. Ворон закрыл глаза. Ему нечего было сказать этой хюльдре, которая так щедро дарила ему все, что только может женщина подарить мужчине.

— Ты будешь помнить меня, Ворон? Хоть немного? — негромко спросила хюльдра.

— Я буду помнить тебя всю жизнь, хюльдра. Это единственное, что я могу тебе пообещать, — твердо, раздельно выговорил викинг. Он открыл глаза. Хюльдра смотрела на него и улыбалась. Он улыбнулся в ответ и поставил ее на ноги. И они пошли к дому.

Дома хюльдра быстро накрыла на стол, и они сели есть. Дворовый сидел прямо на столе, помахивая хвостом и хватая куски пожирнее.

— Ночью в горах, дрались тролли, — внезапно сказала хюльдра. — Их старейшины в ярости, Ворон. Потеряв копье, тролли просто сами не свои. Они готовы дать за него любой выкуп. Подумай.

— Тут не о чем и думать, хюльдра. Что бы они не сулили взамен, я не расстанусь с этим копьем, — отвечал Ворон. — Оно приносит счастье. Никакое золото не стоит того.

— Но они просто взбесились, Ворон. Счастье, что они не заходят далеко в лес. Но, если так пойдет и дальше, то зайдут. Ты хорошо подумал?

— Хорошо.

— Кланы троллей взаимно обвиняют друг друга и сходятся на бой. Больше всего страдает клан Рандвара, — сказала Хюльдра. Ворон посмотрел на свою трубку, лежавшую на лавке вместе с копьем.

— Если ему станет легче на том свете, я могу принести ему жертву, — сказал он равнодушно, давая понять, что разговор окончен.

— Тогда ни в коем случае не подходи к горам, Ворон — сказала хюльдра. — ни днем, ни тем более, ночью. Копья они не забудут тебе и за тысячу лет. А если ты умрешь, не вернув копья, то их ненависть распространится и на твоих потомков.