Дороги сказок (СИ)

За внешней бравадой и уверенностью парень старался скрыть шок и растерянность. Престарелая дочь степей подкралась незаметно, обманув, как думал Белов, все его сверхчувствительные органы чувств. Он‑то заслуженно гордился способностями сенсора, помогающими держать в поле зрения невидимых и неуловимых миур. Постоянно держать себя в напряжении было утомительно, но радиус в пятнадцать шагов контролировался подсознательно. И тут такой конфуз. Тем обиднее был чувствительный щелчок по носу. И от кого, скажите? От орчанки! Горечь рухнувшего вниз и разбившегося вдребезги самомнения подслащивали татуировки на шее и руках седовласой нарушительницы охранного периметра. Цветная вязь наколотых рисунков проглядывала из‑под мехового ворота и длинных рукавов платья, да еще был наборный пояс, который охватывал талию рослой женщины. Символы на руках и поясе имели право носить только жрицы оркской богини‑матери, причём отнюдь не простые послушницы. Судя по поясу и по тем крупицам знаний, которые были известны Вадиму, жрица занимала не последнее место в табели о рангах среди служителей богини. Горбатым лебедем вставал вопрос – что клыкастая потеряла в Ортене? Искала новых послушниц? Вряд ли, сомнительно сие. В большинстве своём местные орки впитали верования людей и поклонялись либо Близнецам, либо Единому. Лишь немногие северные переселенцы сохранили веру предков и возносили молитвы Хыраду, да прочим персонам из оркского пантеона богов. Тайли‑матерь почитали белые орки Степи, а также их серокожие соплеменники, захватившие широкие прерии за Мраморным Кряжем. О "зеленухах" речи не было. Последних основательно выбили и проредили все стороны недавнего военного конфликта. Беженцы, перебравшиеся за горы, не нашли "земли обетованной" по ту сторону хребта. Передравшиеся вожди зеленух стали лёгкой добычей для тяжёлой конницы коленных ханов Степи и экспедиционных корпусов Риммы, усиленных миурами и драконами.

"Тайли‑матерь", – вспомнил Вадим имя божественной сущности клыкастого племени.

– Хм, трудно потерять то, чего нет, – хмыкнула жрица, окатив парня взглядом тёмно‑карих, шоколадного цвета глаз. Взор клыкастой не оставлял сомнений в личности "ненайдёныша", которому нечего терять, ведь ещё ничего не найдено.

Вадим опешил, слова, готовые сорваться с языка, застряли в горле. Кашлянув, он процедил:

– Миледи, извините, но не кажется ли вам, что…, ‑ язвительным тоном, с чуть обозначенной издёвкой, начал Вадим, но был перебит собеседницей.

– Не кажется, – сказала, как отрезала, орчанка.

Странный разговор. Впав в некую прострацию, Белов гадал и терялся в предположениях, какого ляда жрице надо от него? Ага, старушка, страдая от бессонницы, вышла побродить по ночному городу, изливая маразм на головы встречным землянам. Делать ей не фиг, вот и компостирует неокрепшие мозги юных хумансов. Загадочная старушка. Хотя в чём‑то она права…, чёрт её задери.

– Пойдёшь со мной? – нарушила неловкое молчание жрица.

– Э‑э‑э, куда? – промямлил окончательно деморализованный Белов враз пересохшим горлом.

– Искать себя.

– Искать себя?

– О, Великая Тайли! Я, что, с глухим разговариваю? – всплеснула руками орчанка.

– Миледи, я не совсем вас понимаю.

– Мне нравится это слово, – орчанка улыбнулась, – не знаю его значения, но улавливаю смысл. "Миледи" – звучит красиво. Разрешаю звать меня так. Миледи… а ты совсем не понял сказанного. Жаль, я думала, что молодое поколение здраво умом.

Вадим закатил глаза, мелкими шажками отступая от эксцентричной и явно полоумной женщины. Чур, его, чур! Ему для полного счастья только сумасшедших старух не хватало, будь они хоть трижды жрицы с сакральными знаниями, хоть послушницы с ветром в голове. Дурдом на выезде, одним словом и пока тебя не записали в пациенты, надо делать ноги.

– Извините меня, миледи, но мне пора. Приятно было познакомиться, – изобразив поклон, Вадим стремительно развернулся к орчанке спиной и остался стоять на месте, пригвождённый фразой старой жрицы:

– И ты бросишь мечту стать целителем? Выкинешь в мусорную кучу стихии?

– Что? – замерев, Вадим полуобернулся и посмотрел в глаза жрице.

– Я вижу переданный дар, ещё немного и он умрёт окончательно. Твоя тёмная сторона перевесит на весах равновесия и останется некромант‑убийца, способный отбирать жизнь и потерявший возможность её дарить. Тебя это устраивает, быть одноруким калекой? Получить дар и загубить его, мальчик, мне жаль тебя.