Дороги скорби

Корчмарь велел спрятаться дочери и взялся за укрытый под стойкой топор. Люди не врали о Псарях, о таких вещах не врут. Гуго предстояло понять это на собственной шкуре.

- А ну! Парни! - крикнул Гуго и потянулся к ножу, спрятанному за голенищем сапога. - Вали пса!

Один короткий удар. Спокойные, холодные, серые глаза Псаря не давали возможности прочитать его намерений. Зимний воздух смешался с запахом стали, крови, пота и напомнил Гуго запах кислого молока. А ведь до этого он считал себя прекрасным бойцом. Охотник за невольниками пошатнулся и положил руку на плечо Псаря. - 'Когда он успел подойти так близко?' Изо рта псаря тащило луком и водкой. Гуго прошептал что-то, и почувствовал, как псарь проворачивает лезвие ножа. Потроха Гуго молили о пощаде. Боль была нестерпимой. Он упал навзничь, стукнувшись затылком об пол, и умирая, глядел на то, как его парни пытаются выжить. Псарь перерезал каждого члена ганзы, сладил работу быстро, отбил каждую заплаченную цеху крону.

Что было семь лет назад? То был Братск, а точнее его центральная площадь. На площади той был эшафот, а вокруг эшафота были люди. Был среди них и Гуго, только звали его тогда не Гуго, а Густав. Прозвище прилипло к нему из-за его гнусавости. На эшафот вывели человека, которому было назначено свидание с петлей. И палач, и судья, и приговоренный к казни, все были тут, даже те, кого сюда не звали. Судья наспех зачитал приговор, палач небрежно накинул на шею осужденного петлю. Рутина. Даже горожане, пришедшие поглазеть на казнь, зевали от скуки. - Хочешь ли ты сказать что-то напоследок? - задал вопрос судья, - Ежели это не хула на Господа, разумеется, говори. Суд дает тебе такую возможность. - Все справедливо. - улыбаясь процедил приговоренный к смерти через повешение, - Я согласен с приговором. - Это все? - Да. Народ до последнего ожидал представления и был несказанно разочарован. В судью, палача и приговоренного полетели овощи, камни и проклятия. - Ну раз так. - судья, старик в черной мантии пожал плечами. - Именем короля Рудольфа II Гриммштайского, - старик ухмыльнулся. Король в те годы не пользовался большим авторитетом среди своих подданных, - Ты... Да плевать, вешай. Палач дернул рычаг. Человек, который в предместьях Братска считался зверем и душегубом, застучал сапогами. Его звали Ральф Справедливый. Такое прозвище он получил от крестьян. Кто он и откуда родом не знал никто, но все слышали, что однажды проходя через деревню Липки, Ральф застал сборщика податей за исполнением своих обязанностей. От людей мужчина узнал, что деревенский староста умыкнул несколько крон и теперь крестьяне вынуждены отдавать последние деньги. Староста свою вину отрицал хотя фактически был пойман за руку. - Не справедливо. - сказал Ральф и под покровом ночи удавил вора в его же постели. Позже местные обнаружили тайник в доме своего предводителя. Как и предполагалось, в том тайнике было спрятано две кроны. Убивать человека за две кроны - зверство даже по меркам уличного ворья, но для Ральфа это был вопрос принципа. После Липок Ральфа видели в Пакле, мелком городишке южнее Лисьей дубравы. Там он отметился убийством торгаша, продавшего слепому человеку худые сапоги. Торгаш отказывался возвращать деньги, и стража вышвырнула слепца за дверь. - Ох как лихо я все провернул. - обратился торговец к оставшемуся в лавке покупателю, - Обманули дурака!- Не справедливо. - Сказал тогда Ральф торговцу. Хитрого торгаша позже нашли в его же лавке, холодным. Ральф вершил справедливость на протяжении года, а молва о его делах разлетелась по всему Гриммштайну. Сложно было сказать, один он был, или же каждый обиженный человек назывался его именем, но за год на совести Ральфа Справедливого было, по меньшей мере, два десятка убитых и более сотни покалеченных людей. Когда же Ральфа поймали, он не пытался бежать и не отрицал своей вины. - Я убивал людей. Все справедливо. - сказал он и сдался властям. Когда лезвие боевого ножа укусило живот Гуго, охотник за невольниками вспомнил убитого им музыканта. Тот даже не пытался сопротивляться. Причин убивать его не было. Гуго просто захотел стереть улыбку с лица несчастного. Гуго вспомнил тот еловый пролесок и ковер сухих иголок на который упал человек с лютней. Гуго положил руку на плечо Псаря и сказал, - Все справедливо, брат.